Неточные совпадения
Сверху черная, безграничная бездна, прорезываемая молниями; кругом воздух, наполненный крутящимися атомами пыли, — все это представляло неизобразимый хаос,
на грозном
фоне которого выступал не менее грозный силуэт пожара.
Золотое сияние
на красном
фоне иконостаса, и золоченая резьба икон, и серебро паникадил и подсвечников, и плиты пола, и коврики, и хоругви вверху у клиросов, и ступеньки амвона, и старые почерневшие книги, и подрясники, и стихари — всё было залито светом.
В суровом молчании, как жрецы, двигались повара; их белые колпаки
на фоне почерневших стен придавали работе характер торжественного служения; веселые, толстые судомойки у бочек с водой мыли посуду, звеня фарфором и серебром; мальчики, сгибаясь под тяжестью, вносили корзины, полные рыб, устриц, раков и фруктов.
Здесь,
на воздухе, выстрелы трещали громко, и после каждого хотелось тряхнуть головой, чтобы выбросить из уха сухой, надсадный звук. Было слышно и визгливое нытье летящих пуль. Самгин оглянулся назад — двери сарая были открыты, задняя его стена разобрана; пред широкой дырою
на фоне голубоватого неба стояло голое дерево, — в сарае никого не было.
Сонный и сердитый, ходил
на кривых ногах Дронов, спотыкался, позевывал, плевал; был он в полосатых тиковых подштанниках и темной рубахе, фигура его исчезала
на фоне кустов, а голова плавала в воздухе, точно пузырь.
Обе фигурки
на фоне огромного дворца и над этой тысячеглавой, ревущей толпой были игрушечно маленькими, и Самгину казалось, что чем лучше видят люди игрушечность своих владык, тем сильнее становится восторг людей.
Жена, нагнувшись, подкладывала к ногам его бутылки с горячей водой. Самгин видел
на белом
фоне подушки черноволосую, растрепанную голову, потный лоб, изумленные глаза, щеки, густо заросшие черной щетиной, и полуоткрытый рот, обнаживший мелкие, желтые зубы.
Мягкими увалами поле, уходя вдаль, поднималось к дымчатым облакам; вдали снежными буграми возвышались однообразные конусы лагерных палаток, влево от них
на темном
фоне рощи двигались ряды белых, игрушечных солдат, а еще левее возвышалось в голубую пустоту между облаков очень красное
на солнце кирпичное здание, обложенное тоненькими лучинками лесов, облепленное маленькими, как дети, рабочими.
На темном
фоне стен четко выступали фарфоровые фигурки. Самгин подумал, что Елизавета Спивак чужая здесь, что эта комната для мечтательной блондинки, очень лирической, влюбленной в мужа и стихи. А эта встала и, поставив пред мужем ноты, спела незнакомую Климу бравурную песенку
на французском языке, закончив ее ликующим криком...
Варвара достала где-то и подарила ему фотографию с другого рисунка:
на фоне полуразрушенной деревни стоял царь, нагой, в короне, и держал себя руками за фаллос, — «Самодержец», — гласила подпись.
Они остановились пред окном маленького домика, и
на фоне занавески, освещенной изнутри, Самгин хорошо видел две головы: встрепанную Инокова и гладкую, в тюбетейке.
На заднем
фоне расплывчато изображены еще двое солдат, они впрягают или распрягают бесформенную лошадь.
День, с утра яркий, тоже заскучал, небо заволокли ровным слоем сероватые, жидкие облака, солнце, прикрытое ими, стало, по-зимнему, тускло-белым, и рассеянный свет его утомлял глаза. Пестрота построек поблекла, неподвижно и обесцвеченно висели бесчисленные флаги, приличные люди шагали вяло. А голубоватая, скромная фигура царя, потемнев, стала еще менее заметной
на фоне крупных, солидных людей, одетых в черное и в мундиры, шитые золотом, украшенные бляшками орденов.
Было хорошо видно, что люди с иконами и флагами строятся в колонну, и в быстроте, с которой толпа очищала им путь, Самгин почувствовал страх толпы. Он рассмотрел около Славороссова аккуратненькую фигурку историка Козлова с зонтиком в одной руке, с фуражкой в другой; показывая толпе эти вещи, он, должно быть, что-то говорил, кричал. Маленький
на фоне массивных дверей собора, он был точно подросток, загримированный старичком.
Отделив от книги длинный листок, она приближает его к лампе и шевелит губами молча. В углу, недалеко от нее, сидит Марина, скрестив руки
на груди, вскинув голову; яркое лицо ее очень выгодно подчеркнуто пепельно-серым
фоном стены.
Пред ним снова встал сизый, точно голубь, человечек
на фоне льдистых стекол двери балкона. Он почувствовал что-то неприятно аллегорическое в этой фигурке, прилепившейся, как бездушная, немая деталь огромного здания, высоко над массой коленопреклоненных, восторженно ревущих людей. О ней хотелось забыть, так же как о Лидии и о ее муже.
На одной очень яркими красками даны змеи или, если хочешь, безголовые черви, у каждой фигуры — четыре радужных крыла, все фигуры спутаны, связаны в клубок, пронзают одна другую, струятся, почти сплошь заполняя голубовато-серый
фон.
И она быстро побежала вперед, где, почти у берега,
на красном
фоне заката судорожно подпрыгивали два черных шара.
Перед вокзалом стояла густая толпа людей с обнаженными головами,
на пестром
фоне ее красовались золотые статуи духовенства, а впереди их, с посохом в руке, большой златоглавый архиерей, похожий
на колокол.
Это произнесла Лидия очень твердо, почти резко. Она выпрямилась и смотрела
на него укоризненно.
На белом
фоне изразцов печки ее фигура, окутанная дымчатой шалью, казалась плоской. Клим почувствовал, что в горле у него что-то зашипело, откашлялся и сказал...
Не удалось бы им там видеть какого-нибудь вечера в швейцарском или шотландском вкусе, когда вся природа — и лес, и вода, и стены хижин, и песчаные холмы — все горит точно багровым заревом; когда по этому багровому
фону резко оттеняется едущая по песчаной извилистой дороге кавалькада мужчин, сопутствующих какой-нибудь леди в прогулках к угрюмой развалине и поспешающих в крепкий замок, где их ожидает эпизод о войне двух роз, рассказанный дедом, дикая коза
на ужин да пропетая молодою мисс под звуки лютни баллада — картины, которыми так богато населило наше воображение перо Вальтера Скотта.
«Что, если б
на этом сонном, неподвижном
фоне да легла бы картина страсти! — мечтал он. — Какая жизнь вдруг хлынула бы в эту раму! Какие краски… Да где взять красок и… страсти тоже!..»
Мы пробирались мимо джонок, которых уродливые силуэты тяжело покачивались крупными тенями, в одно время,
на фоне звездного неба и
на воде.
Голландцы,
на пути в Индию и оттуда, начали заходить
на мыс и выменивали у жителей провизию. Потом уже голландская Ост-Индская компания, по предложению врача
фон Рибека, заняла Столовую бухту.
Она, то во весь рост, то сидя, рисовалась
на темном
фоне комнаты.
Чуткое воображение, полное грез и ожиданий, создает среди безмолвия эти звуки, а
на фоне этой синевы небес какие-то отдаленные образы…
Тихо, хорошо. Наступил вечер: лес с каждой минутой менял краски и наконец стемнел; по заливу, как тени, качались отражения скал с деревьями. В эту минуту за нами пришла шлюпка, и мы поехали. Наши суда исчезали
на темном
фоне утесов, и только когда мы подъехали к ним вплоть, увидели мачты, озаренные луной.
Яркая зелень банана резко оттенялась
на фоне темно-зеленых фиговых и грушевых деревьев.
Вдали,
на темном
фоне неба, лежали массы еще темнее: это горы.
Напрасно я старался прочесть имя живописца: едва видно было несколько белых точек
на темном
фоне.
Несколько раз в продолжение дня, как только она оставалась одна, Маслова выдвигала карточку из конверта и любовалась ею; но только вечером после дежурства, оставшись одна в комнате, где они спали вдвоем с сиделкой, Маслова совсем вынула из конверта фотографию и долго неподвижно, лаская глазами всякую подробность и лиц, и одежд, и ступенек балкона, и кустов,
на фоне которых вышли изображенные лица его и ее и тетушек, смотрела
на выцветшую пожелтевшую карточку и не могла налюбоваться в особенности собою, своим молодым, красивым лицом с вьющимися вокруг лба волосами.
От нечего делать он рассматривал красивую ореховую мебель, мраморные вазы, красивые драпировки
на дверях и окнах, пестрый ковер, лежавший у дивана, концертную рояль у стены, картины, — все было необыкновенно изящно и подобрано с большим вкусом; каждая вещь была поставлена так, что рекомендовала сама себя с самой лучшей стороны и еще служила в то же время необходимым
фоном, объяснением и дополнением других вещей.
—
На фон Зона похож, — проговорил вдруг Федор Павлович.
— А Алешку-то я все-таки из монастыря возьму, несмотря
на то, что вам это очень неприятно будет, почтительнейший Карл
фон Мор.
— Ну не говорил ли я, — восторженно крикнул Федор Павлович, — что это
фон Зон! Что это настоящий воскресший из мертвых
фон Зон! Да как ты вырвался оттуда? Что ты там нафонзонил такого и как ты-то мог от обеда уйти? Ведь надо же медный лоб иметь! У меня лоб, а я, брат, твоему удивляюсь! Прыгай, прыгай скорей! Пусти его, Ваня, весело будет. Он тут как-нибудь в ногах полежит. Полежишь,
фон Зон? Али
на облучок его с кучером примостить?.. Прыгай
на облучок,
фон Зон!..
— Вы только это и знаете… С чего он похож
на фон Зона? Вы сами-то видели
фон Зона?
— Нет, ты
фон Зон. Ваше преподобие, знаете вы, что такое
фон Зон? Процесс такой уголовный был: его убили в блудилище — так, кажется, у вас сии места именуются, — убили и ограбили и, несмотря
на его почтенные лета, вколотили в ящик, закупорили и из Петербурга в Москву отослали в багажном вагоне, за нумером. А когда заколачивали, то блудные плясавицы пели песни и играли
на гуслях, то есть
на фортоплясах. Так вот это тот самый
фон Зон и есть. Он из мертвых воскрес, так ли,
фон Зон?
Дромадер, Шанц и Алмазная горы резко вырисовывались
на светлом
фоне неба и казались теперь еще сумрачнее и выше.
Тогда, наоборот, участки с растительностью
на общем сером
фоне осыпей кажутся зелеными пятнами.
— Mein Gott! Mein Gott! — восклицал
на каждом шагу фон-дер-Кок. — Што са шалость! што са шалость.
Солнце только что успело скрыться за горизонтом, и в то время, когда лучи его золотили верхушки гор, в долинах появились сумеречные тени.
На фоне бледного неба резко выделялись вершины деревьев с пожелтевшими листьями. Среди птиц, насекомых, в сухой траве — словом, всюду, даже в воздухе, чувствовалось приближение осени.
Вереницы их то подымались кверху, то опускались вниз, и все разом, ближние и дальние, проектировались
на фоне неба, в особенности внизу, около горизонта, который вследствие этого казался как бы затянутым паутиной.
После пурги степь казалась безжизненной и пустынной. Гуси, утки, чайки, крохали — все куда-то исчезли. По буро-желтому
фону большими пятнами белели болота, покрытые снегом. Идти было славно, мокрая земля подмерзла и выдерживала тяжесть ноги человека. Скоро мы вышли
на реку и через час были
на биваке.
На светлом
фоне неба отчетливо вырисовывалась его фигура с котомкой за плечами, с сошками и с ружьем в руках.
Но как писатель он имел мало значения, несмотря
на то, что он писал все, даже Гец
фон Берлихингена по-русски.
Печальная и самобытная фигура Чаадаева резко отделяется каким-то грустным упреком
на линючем и тяжелом
фоне московской high life. [светской жизни (англ.).]
Начальник канцелярии К. К.
фон Поль, гернгутер, добродетельный и лимфатический уроженец с острова Даго, наводил какую-то благочестивую скуку
на все, его окружавшее.
Характер у нее веселый, отзывчивый, что очень резко выделяется
на общем
фоне уныния, господствующем в девичьей.
Перед окнами дома Моссовета раскинута Советская площадь.
На фоне сквера, целый день оживленного группами гуляющих детей, — здание Института Маркса — Энгельса — Ленина.
Тогда я прислонился к дереву, стянул сапог и тотчас открыл причину боли: оказалось, что мой маленький перочинный ножик провалился из кармана и сполз в сапог. Сунув ножик в карман, я стал надевать сапог и тут услышал хлюпанье по лужам и тихий разговор. Я притих за деревом. Со стороны Безымянки темнеет
на фоне радужного круга от красного фонаря тихо движущаяся группа из трех обнявшихся человек.