Ее писали, как роман, для утешения людей, которые ищут и не находят смысла бытия, — я говорю не о временном смысле жизни, не о том, что диктует нам властное завтра, а о смысле бытия человечества, засеявшего плотью своей
нашу планету так тесно.
И на Выборгской стороне, в доме вдовы Пшеницыной, хотя дни и ночи текут мирно, не внося буйных и внезапных перемен в однообразную жизнь, хотя четыре времени года повторили свои отправления, как в прошедшем году, но жизнь все-таки не останавливалась, все менялась в своих явлениях, но менялась с такою медленною постепенностью, с какою происходят геологические видоизменения
нашей планеты: там потихоньку осыпается гора, здесь целые века море наносит ил или отступает от берега и образует приращение почвы.
Сидит он обыкновенно в таких случаях если не по правую руку губернатора, то и не в далеком от него расстоянии; в начале обеда более придерживается чувства собственного достоинства и, закинувшись назад, но не оборачивая головы, сбоку пускает взор вниз по круглым затылкам и стоячим воротникам гостей; зато к концу стола развеселяется, начинает улыбаться во все стороны (в направлении губернатора он с начала обеда улыбался), а иногда даже предлагает тост в честь прекрасного пола, украшения
нашей планеты, по его словам.
— Шекспир всеобъемлющ, — лупил, не слушая своего оппонента, Долгов, — как бог творил мир, так и Шекспир писал; у него все внутренние силы
нашей планеты введены в объект: у него есть короли — власть!.. У него есть тени, ведьмы — фатум!.. У него есть народ — сила!
Грандиознейшую картину избытка сил и оргийного безумия, вероятно, представлял мир в те отдаленные времена, когда еще молода была
наша планета, и в неуверенных, непрочных и неумелых формах на ней только еще начинала созидаться жизнь.
Мы занимаем остров, на котором живем трудами рук своих. Разбитый в кораблекрушении моряк выброшен на наш берег. Имеет ли он такое же, как и мы, естественное право на том же основании, как и мы, занимать частицу земли для того, чтобы кормиться на ней своим трудом? Казалось бы, право это несомненно. А между тем сколько людей рождается на
нашей планете — земле, которым живущие на ней люди отказывают в этом праве.
Гегель (под фирмою которого идут все нелепости формалистов нашего времени, так, как под фирмой Фарина продается одеколон, делаемый на всех точках
нашей планеты) вот как говорит о формализме [«Phenomenologie», Vorrede.]: «Нынче главный труд состоит не в том, чтоб очистить от чувственной непосредственности лицо и развить его в мыслящую сущность, но более в противоположном, в одействотворении всеобщего чрез снятие отверделых, определенных мыслей.
Неточные совпадения
— Да что же, я не перестаю думать о смерти, — сказал Левин. Правда, что умирать пора. И что всё это вздор. Я по правде тебе скажу: я мыслью своею и работой ужасно дорожу, но в сущности — ты подумай об этом: ведь весь этот мир
наш — это маленькая плесень, которая наросла на крошечной
планете. А мы думаем, что у нас может быть что-нибудь великое, — мысли, дела! Всё это песчинки.
Венеры эти, Марсы, Юпитеры, понимаешь, звезды,
планеты… все миры, больше
нашей земли…
А там, за стеною, буря, там — тучи все чугуннее: пусть! В голове — тесно, буйные — через край — слова, и я вслух вместе с солнцем лечу куда-то… нет, теперь мы уже знаем куда — и за мною
планеты —
планеты, брызжущие пламенем и населенные огненными, поющими цветами, — и
планеты немые, синие, где разумные камни объединены в организованные общества, —
планеты, достигшие, как
наша земля, вершины абсолютного, стопроцентного счастья…
С человеческой точки зрения, вся эта история поражает своими размерами во времени и пространстве, но в жизни
планеты она, вероятно, прошла так же незаметно, как складывается на
нашем лице новая морщина, а на ней садится несколько прыщей.
Кабы не моя
планета — не ушел бы я от нее, пока она сама того не захотела бы или муж не узнал про
наши с ней дела.
И всё исчезнет. Верить я готов,
Что
наш безлучный мир — лишь прах могильный
Другого, — горсть земли, в борьбе веков
Случайно уцелевшая и сильно
Заброшенная в вечный круг миров.
Светилы ей двоюродные братья,
Хоть носят шлейфы огненного платья,
И по сродству имеют в добрый час
Влиянье благотворное на нас…
А дай сойтись, так заварится каша, —
В кулачки, и… прощай
планета наша.
Жители «
планеты Сириус», куда попал во сне «Смешной человек» Достоевского, — люди «невинные и прекрасные», — «зная столь много, не имеют
нашей науки….
«Мне умирать пора!» — мрачно говорит он знакомым. Мрачно продолжает заниматься хозяйством: «надо же было как-нибудь доживать жизнь, пока не пришла смерть». И мрачно говорит Стиве: «В сущности, ты подумай об этом, ведь весь этот мир
наш — это маленькая плесень, которая наросла на крошечной
планете. Когда это поймешь ясно, то как-то все делается ничтожно».
Да и ныне еще
наши господа надмеру себя берегут и немногим ближе становятся от крепости, как
наш обоз; но я намерен сию их Сатурнусову дальность в Меркуриев круг подвинуть [Сатурнусова дальность (Сатурн) — одна из наиболее удаленных от Солнца
планет.