Неточные совпадения
Ему предчувствие говорило, что это последний опыт, что в Вере он или
найдет, или потеряет уже навсегда свой идеал женщины, разобьет свою статую в куски и потушит диогеновский
фонарь.
«Еще опыт, — думал он, — один разговор, и я буду ее мужем, или… Диоген искал с
фонарем „человека“ — я ищу женщины: вот ключ к моим поискам! А если не
найду в ней, и боюсь, что не
найду, я, разумеется, не затушу
фонаря, пойду дальше… Но Боже мой! где кончится это мое странствие?»
Стали искать с
фонарем у забора и
нашли брошенный прямо на садовую дорожку, на самом виду, медный пестик.
Как Диоген с
фонарем, ищу я его всю жизнь и не могу
найти, и не могу никого любить, доколе не
найду этого человека.
Наркис. Ищи поди! Не
найдешь впотьмах, так
фонарь зажги.
Тоска почти всегда
находила на меня вечером; я чувствовал ее приближение и выбегал через заднее крыльцо на внутренний двор, куда могли ходить все ученики для своих надобностей; иногда я прятался за колонну, иногда притаивался в углу, который образовывался высоким крыльцом, выступавшим из средины здания; иногда взбегал по лестнице наверх и садился в углу сеней второго этажа, слабо освещаемом снизу висящим
фонарем.
Достав
фонарь, я пошел осмотреть избу кругом — никаких следов, только один лес глухо шумел под напором ветра да где-то дико вскрикивал филин; вернувшись в комнату, я
нашел Александру Васильевну в передней избе, она стояла у письменного стола и, обернувшись ко мне, указала рукой на листик почтовой бумаги, на котором было начато письмо.
Чем дальше тянулось время, тем менее
находил он в себе решимости признаться матери в своем долге Грузову за волшебный
фонарь.
Владимир Сергеич побежал на крик. Он
нашел Ипатова на берегу пруда;
фонарь, повешенный на суку, ярко освещал седую голову старика. Он ломал руки и шатался как пьяный; возле него женщина, лежа на траве, билась и рыдала; кругом суетились люди. Иван Ильич уже вошел по колена в воду и щупал дно шестом; кучер раздевался, дрожа всем телом; два человека тащили вдоль берега лодку; слышался резкий топот копыт по улице деревни… Ветер несся с визгом, как бы силясь задуть
фонари, а пруд плескал и шумел, чернея грозно.
До двух часов, когда сели обедать, все было тихо, но за обедом вдруг оказалось, что мальчиков нет дома. Послали в людскую, в конюшню, во флигель к приказчику — там их не было. Послали в деревню — и там не
нашли. И чай потом тоже пили без мальчиков, а когда садились ужинать, мамаша очень беспокоилась, даже плакала. А ночью опять ходили в деревню, искали, ходили с
фонарями на реку. Боже, какая поднялась суматоха!
Тогда послали наверх взрослую девушку с
фонарем — и та
нашла там Васёнку…
Недалеко от кладбища мы
нашли извозчика. Доехав до Большой улицы, где жила Кисочкина мать, мы отпустили извозчика и пошли по тротуару. Кисочка всё время молчала, а я глядел на нее и злился на себя: „Что же ты не начинаешь? Пора!“ В двадцати шагах от гостиницы, где я жил, Кисочка остановилась около
фонаря и заплакала.
— Но в вашем присутствии? Не иначе. Поймите, дорогой друг, что с той ночи я только ваш ученик. Вы
находите, что нельзя выгонять старой обезьяны? Прекрасно, пусть остается. Вы говорите, что надо принять какого-то экс-короля? Прекрасно, примем. Но я позволю линчевать себя на первом
фонаре, если я знаю, зачем это надо.
Наугад, помня расположение сарайчика, открытого ими при помощи фонаря-прожектора, Игорь направил туда коня, и в несколько минут они достигли его ветхих, полуразвалившихся стен. В той же абсолютной темноте, сняв со всевозможными осторожностями с седла Милицу, с полубесчувственной девушкой на руках, Игорь ощупью
нашел дверь и вошел в сараи.
Мы сейчас же
нашли его, этого раненого, у которого на лице были одни только глаза — так велики показались они, когда на лицо его пал свет
фонаря.
Увлекалась им до самозабвения и наша героиня и, подчас, переряженная парнем, принимала в них участие, сильно тузя бока заправским бойцам. Она
находила дикое упоение при виде этих падающих и кричащих людей, звуке сыпавшихся направо и налево ударов, цвет брызгавшей из носов и губ крови и синевы подставляемых под глаза
фонарей.