Неточные совпадения
— Подумаю, — тихо ответил Клим. Все уже было не интересно и не нужно — Варавка,
редактор, дождь и гром. Некая сила, поднимая, влекла наверх. Когда он вышел в прихожую, зеркало показало ему побледневшее лицо, сухое и сердитое. Он снял очки, крепко растерев ладонями щеки,
нашел, что лицо стало мягче, лиричнее.
—
Редактор морщится и от твоих заметок,
находит, что ты слишком мягок с декадентами, символистами — как их там?
Козлов приносил в редакцию написанные на квадратных листочках бумаги очень мелким почерком и канцелярским слогом очерки по истории города, но
редактор редко печатал его труды,
находя их нецензурными или неинтересными.
— Корреспонденций моих — не печатают.
Редактор, старый мерин, пишет мне, что я слишком подчеркиваю отрицательные стороны, а это не нравится цензору. Учит: всякая критика должна исходить из некоторой общей идеи и опираться на нее. А черт ее
найдет, эту общую идею!
Самгину казалось, что
редактор говорит умно, но все-таки его словесность похожа на упрямый дождь осени и вызывает желание прикрыться зонтиком.
Редактора слушали не очень почтительно, и он
находил только одного единомышленника — Томилина, который, с мужеством пожарного, заливал пламень споров струею холодных слов.
Редактор иностранной части «Morning Star'a» узнал меня. Начались вопросы о том, как я
нашел Гарибальди, о его здоровье. Поговоривши несколько минут с ним, я ушел в smoking-room. [курительную комнату (англ.).] Там сидели за пель-элем и трубками мой белокурый моряк и его черномазый теолог.
— Словом, «родная сестра тому кобелю, которого вы, наверное, знаете», — замечает
редактор журнала «Природа и охота» Л. П. Сабанеев и обращается к продавцу: — Уходи, Сашка, не проедайся.
Нашел кого обмануть! Уж если Александру Михайлычу несешь собаку, так помни про хвост. Понимаешь, прохвост, помни!
Как Алексей Сергеевич Богатырев отыскивал родственников, так он ползком, на дне морском, где только мог, добывал работу для гражданок Дома; которой добыл переводы, которой
нашел музыкальные уроки, которой уступил часть своих уроков, — словом, в течение месяца всем достал занятий, кроме Бертольди, которая, как вышло на поверку, хвастала своими трудами у какого-то известного ей московского пошляка-редактора.
— Неужели же эти господа
редакторы находят недостойною напечатать вашу повесть? — сказала с усмешкою Настенька.
— Прекрасно, прекрасно! — сказал ему через несколько дней Петр Иваныч. —
Редактор предоволен, только
находит, что стиль не довольно строг; ну, да с первого раза нельзя же всего требовать. Он хочет познакомиться с тобой. Ступай к нему завтра, часов в семь вечера: там он уж приготовил еще статью.
Я прочел это письмо и подумал: догадайся я раньше
найти на Хитровом рынке такого
редактора, давно бы издавал детский журнал.
Вы знаете, что статья 45-я нового устава о печати для нас, глухой провинции, прямо зарез, здесь трудно
найти ответственного
редактора с гимназическим образованием.
На самом же деле Горданов уже немножко зло выразился о писании своего приятеля: статьи его с многосоставными заглавиями имели свои достоинства. Сам
редактор, которому Висленев поставлял эти свои произведения, смотрел на них, как на кунштюки, но принимал их и печатал,
находя, что они годятся.
С нами особенно сошелся один журналист, родом из Севильи, Д.Франсиско Тубино,
редактор местной газеты"Andalusie", который провожал нас потом и в Андалузию. Он был добродушнейший малый, с горячим темпераментом, очень передовых идей и сторонник федеративного принципа, которым тогда были проникнуты уже многие радикальные испанцы. Тубино писал много о Мурильо, издал о нем целую книгу и среди знатоков живописи выдвинулся тем, что он
нашел в севильском соборе картину, которую до него никто не приписывал Мурильо.
Он уперся и ни за что не хотел пропустить заглавия,
находя его унизительным для офицерской чести. Как молодой
редактор ни убеждал его, как ни успокоивал — пришлось все-таки изменить заглавие. Вместо «Сиамские близнецы» поставил я «Инсепарабли». Это строгий генерал из немцев допустил, хотя так называется порода попугаев.
Душечка! Через месяц ее маменька была уж моей тещей: так я похорошел! К свадьбе нужны были деньги, и я взял из кассы триста рублей. Отчего не взять, если знаешь, что положишь обратно, когда получишь жалованье? Взял кстати и для Казусова сто рублей… Просил взаймы… Ему нельзя не дать. Он у нас воротила и может каждую минуту спихнуть с места… (
Редактор,
найдя, что рассказ несколько длинен, вычеркнул, в ущерб авторскому дивиденду, на этом самом месте восемьдесят три строки.)
К маю 1870 года перебрался я из Вены в Берлин перед войной, о которой тогда никто еще не думал ни во Франции, ни в Германии. Между прочим, я состоял корреспондентом тогдашних «Петербургских ведомостей», и их
редактор, покойный В. Ф. Корш, проезжал в то время Берлином. Там же
нашел я моего товарища по Дерптскому университету, тоже уже покойного, Владимира Бакста — личность очень распространенную тогда в русских кружках за границей; с ним я еще студентом, в Дерпте, переводил учебник Дондерса.