Неточные совпадения
— И будучи я приведен от тех его слов в соблазн, — продолжал Карапузов, — кротким манером сказал ему:"Как же,
мол, это так, ваше благородие? ужели,
мол, что человек, что скотина — все едино? и за что,
мол, вы так нас порочите, что и места другого, кроме как у чертовой матери, для нас не
нашли?
— Уйди, Дуняша, я позову тогда, — сказала Кити. — Что с тобой? — спросила она, решительно говоря ему «ты», как только девушка вышла. Она
заметила его странное лицо, взволнованное и мрачное, и на нее
нашел страх.
Во глубине души она
находила, что было что-то именно в ту минуту, как он перешел за ней на другой конец стола, но не
смела признаться в этом даже самой себе, тем более не решалась сказать это ему и усилить этим его страдание.
«Неужели я
нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не
замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
Она не слышала половины его слов, она испытывала страх к нему и думала о том, правда ли то, что Вронский не убился. О нем ли говорили, что он цел, а лошадь сломала спину? Она только притворно-насмешливо улыбнулась, когда он кончил, и ничего не отвечала, потому что не слыхала того, что он говорил. Алексей Александрович начал говорить
смело, но, когда он ясно понял то, о чем он говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он увидел эту улыбку, и странное заблуждение
нашло на него.
Алексей Александрович ничего особенного и неприличного не
нашел в том, что жена его сидела с Вронским у особого стола и о чем-то оживленно разговаривала; но он
заметил, что другим в гостиной это показалось чем-то особенным и неприличным, и потому это показалось неприличным и ему. Он решил, что нужно сказать об этом жене.
Там была до невозможного обнаженная красавица Лиди, жена Корсунского; там была хозяйка, там сиял своею лысиной Кривин, всегда бывший там, где цвет общества; туда смотрели юноши, не
смея подойти; и там она
нашла глазами Стиву и потом увидала прелестную фигуру и голову Анны в черном бархатном платье.
Он испытывал в первую минуту чувство подобное тому, какое испытывает человек, когда, получив вдруг сильный удар сзади, с досадой и желанием
мести оборачивается, чтобы
найти виновного, и убеждается, что это он сам нечаянно ударил себя, что сердиться не на кого и надо перенести и утишить боль.
Все
нашли, что мы говорим вздор, а, право, из них никто ничего умнее этого не сказал. С этой минуты мы отличили в толпе друг друга. Мы часто сходились вместе и толковали вдвоем об отвлеченных предметах очень серьезно, пока не
замечали оба, что мы взаимно друг друга морочим. Тогда, посмотрев значительно друг другу в глаза, как делали римские авгуры, [Авгуры — жрецы-гадатели в Древнем Риме.] по словам Цицерона, мы начинали хохотать и, нахохотавшись, расходились, довольные своим вечером.
Муразов поклонился и прямо от князя отправился к Чичикову. Он
нашел Чичикова уже в духе, весьма покойно занимавшегося довольно порядочным обедом, который был ему принесен в фаянсовых судках из какой-то весьма порядочной кухни. По первым фразам разговора старик
заметил тотчас, что Чичиков уже успел переговорить кое с кем из чиновников-казусников. Он даже понял, что сюда вмешалось невидимое участие знатока-юрисконсульта.
Архивны юноши толпою
На Таню чопорно глядят
И про нее между собою
Неблагосклонно говорят.
Один какой-то шут печальный
Ее
находит идеальной
И, прислонившись у дверей,
Элегию готовит ей.
У скучной тетки Таню встретя,
К ней как-то Вяземский подсел
И душу ей занять успел.
И, близ него ее
заметя,
Об ней, поправя свой парик,
Осведомляется старик.
Одни только обожатели женщин не могли
найти здесь ничего, потому что даже в предместье Сечи не
смела показываться ни одна женщина.
— А может, я где-нибудь клад
нашел, а ты не знаешь? Вот я вчера и расщедрился… Вон господин
Заметов знает, что я клад
нашел!.. Вы извините, пожалуйста, — обратился он со вздрагивающими губами к Порфирию, — что мы вас пустяшным таким перебором полчаса беспокоим. Надоели ведь, а?
Теперь строго
заметь себе: тела наверху еще теплые, слышишь, теплые, так
нашли их!
— Я, знаете, человек холостой, этак несветский и неизвестный, и к тому же законченный человек, закоченелый человек-с, в семя пошел и… и… и
заметили ль вы, Родион Романович, что у нас, то есть у нас в России-с, и всего более в наших петербургских кружках, если два умные человека, не слишком еще между собою знакомые, но, так сказать, взаимно друг друга уважающие, вот как мы теперь с вами-с, сойдутся вместе, то целых полчаса никак не могут
найти темы для разговора, — коченеют друг перед другом, сидят и взаимно конфузятся.
Дико́й.
Найдешь дело, как захочешь. Раз тебе сказал, два тебе сказал: «Не
смей мне навстречу попадаться»; тебе все неймется! Мало тебе места-то? Куда ни поди, тут ты и есть! Тьфу ты, проклятый! Что ты, как столб стоишь-то! Тебе говорят аль нет?
Так: частенько там
Мы покровительство
находим, где не
метим.
— Я
нахожу, что Аркадий s’est degourdi, [Стал развязнее (фр.).] —
заметил он. — Я рад его возвращению.
— Что ж? —
заметил Базаров, — это условие справедливое, и я удивляюсь, как вы до сих пор… не
нашли, чего желали.
— Как ты торжественно отвечаешь! Я думала
найти его здесь и предложить ему пойти гулять со мною. Он сам меня все просит об этом. Тебе из города привезли ботинки, поди примерь их: я уже вчера
заметила, что твои прежние совсем износились. Вообще ты не довольно этим занимаешься, а у тебя еще такие прелестные ножки! И руки твои хороши… только велики; так надо ножками брать. Но ты у меня не кокетка.
— Не
нахожу, что играет. Может быть, когда-то он усвоил все эти манеры, подчиняясь моде, но теперь это подлинное его.
Заметь — он порою говорит наивно, неумно, а все-таки над ним не посмеешься, нет! Хорош старик! Личность!
Но уже весною Клим
заметил, что Ксаверий Ржига, инспектор и преподаватель древних языков, а за ним и некоторые учителя стали смотреть на него более мягко. Это случилось после того, как во время большой перемены кто-то бросил дважды камнями в окно кабинета инспектора, разбил стекла и сломал некий редкий цветок на подоконнике. Виновного усердно искали и не могли
найти.
Самгин
находил излишним возражать, но эти речи Елены отталкивали его. Но однажды он
заметил...
Мать нежно гладила горячей рукой его лицо. Он не стал больше говорить об учителе, он только
заметил: Варавка тоже не любит учителя. И почувствовал, что рука матери вздрогнула, тяжело втиснув голову его в подушку. А когда она ушла, он, засыпая, подумал: как это странно! Взрослые
находят, что он выдумывает именно тогда, когда он говорит правду.
Он продолжал шагать и через полчаса сидел у себя в гостинице, разбирая бумаги в портфеле Варвары.
Нашел вексель Дронова на пятьсот рублей, ключ от сейфа, проект договора с финской фабрикой о поставке бумаги, газетные вырезки с рецензиями о каких-то книгах, заметки Варвары. Потом спустился в ресторан, поужинал и, возвратясь к себе, разделся, лег в постель с книгой Мережковского «Не мир, но
меч».
— Значит, двоюродная сестра вам, —
заметил Самгин, чтоб сказать что-нибудь и
находя в светловолосом Гогине сходство с Любашей.
Он давно уже
заметил, что его мысли о женщинах становятся все холоднее, циничней, он был уверен, что это ставит его вне возможности ошибок, и
находил, что бездетная самка Маргарита говорила о сестрах своих верно.
Лицо Инокова стало суровым, он прищурил глаза, и Клим впервые
заметил, что ресницы его красиво загнуты вверх. В речах Инокова он не
находил ничего вымышленного, даже чувствовал нечто родственное его мыслям, но думал...
Клим, давно
заметив эту его привычку, на сей раз почувствовал, что Дронов не
находит для историка темных красок да и говорит о нем равнодушно, без оживления, характерного во всех тех случаях, когда он мог обильно напудрить человека пылью своей злости.
Память произвольно выдвинула фигуру Степана Кутузова, но сама
нашла, что неуместно ставить этого человека впереди всех других, и с неодолимой, только ей доступной быстротою отодвинула большевика в сторону,
заместив его вереницей людей менее антипатичных. Дунаев, Поярков, Иноков, товарищ Яков, суховатая Елизавета Спивак с холодным лицом и спокойным взглядом голубых глаз. Стратонов, Тагильский, Дьякон, Диомидов, Безбедов, брат Димитрий… Любаша… Маргарита, Марина…
Бальзаминов. Я знаю, что сделать! Ты меня не тронь! Я служащий, обидеть меня не
смеешь! Я на тебя и суд
найду!
Наконец обратился к саду: он решил оставить все старые липовые и дубовые деревья так, как они есть, а яблони и груши уничтожить и на место их посадить акации; подумал было о парке, но, сделав в уме примерно
смету издержкам,
нашел, что дорого, и, отложив это до другого времени, перешел к цветникам и оранжереям.
— Да и Васин ничего не
нашел дурного в «дебюте»! — не утерпел я, чтоб не
заметить.
— Я, конечно, не могу не почувствовать, если вы сами бросаетесь на людей, Татьяна Павловна, и именно тогда, когда я, войдя, сказал «здравствуйте, мама», чего прежде никогда не делал, —
нашел я наконец нужным ей
заметить.
Замечу, между прочим, что в том, что он заговорил со мной про французскую революцию, я увидел какую-то еще прежнюю хитрость его, меня очень забавлявшую: он все еще продолжал считать меня за какого-то революционера и во все разы, как меня встречал,
находил необходимым заговорить о чем-нибудь в этом роде.
Я пригласил его пить чай. «У нас чаю и сахару нет, — вполголоса сказал мне мой человек, — все вышло». — «Как, совсем нет?» — «Всего раза на два». — «Так и довольно, — сказал я, — нас двое». — «А завтра утром что станете кушать?» Но я знал, что он любил всюду
находить препятствия. «Давно ли я видел у тебя много сахару и чаю?» —
заметил я. «Кабы вы одни кушали, а то по станциям и якуты, и якутки, чтоб им…» — «Без комплиментов! давай что есть!»
Приезжаете на станцию, конечно в плохую юрту, но под кров, греетесь у очага,
находите летом лошадей, зимой оленей и
смело углубляетесь, вслед за якутом, в дикую, непроницаемую чащу леса, едете по руслу рек, горных потоков, у подошвы гор или взбираетесь на утесы по протоптанным и — увы! где романтизм? — безопасным тропинкам.
Что касается меня, я
нашел много живости и разговоров на обедах; недоверия не
заметил: все кушают с большою доверчивостью и говорят без умолку.
Он прежде всего предложил мне сигару гаванской свертки, потом на мой вопрос отвечал, что сигары не готовы: «Дня через четыре приготовим». — «Я через день еду», —
заметил я. Он пожал плечами. «Возьмите в магазине, какие
найдете, — прибавил он, — или обратитесь к инспектору».
— «Теперь здесь мехов никаких не
найдете…» —
заметили мне. «В Якутске не
найду мехов!» — «Не
найдете; вот если б летом изволили пожаловать, тогда дивно бывает мехов: тогда бы славный купили, какой угодно, и дешево».
Я
заметил, что куда ни приедешь,
найдешь что-нибудь замечательное; спросишь, откуда оно, всегда укажут дальше, вперед, а иногда назад.
Обдумывая их здесь, в Узле, он
находил в них много нового, чего раньше не
замечал совсем.
Например, письмоводитель, очутившийся тоже за занавеской, суетившийся и прислуживавший, обратил внимание Николая Парфеновича на фуражку, которую тоже ощупали: «Помните Гриденку-писаря-с, —
заметил письмоводитель, — летом жалованье ездил получать на всю канцелярию, а вернувшись, заявил, что потерял в пьяном виде, — так где же
нашли?
Даже как бы и не
находил, о чем говорить; и Иван Федорович это очень
заметил: «Надоел же я ему, однако», — подумал он про себя.
Но его мало слушали, и отец Паисий с беспокойством
замечал это, несмотря на то, что даже и сам (если уж все вспоминать правдиво), хотя и возмущался слишком нетерпеливыми ожиданиями и
находил в них легкомыслие и суету, но потаенно, про себя, в глубине души своей, ждал почти того же, чего и сии взволнованные, в чем сам себе не мог не сознаться.
— Да-с, сбежала-с, я имел эту неприятность, — скромно подтвердил Максимов. — С одним мусью-с. А главное, всю деревушку мою перво-наперво на одну себя предварительно отписала. Ты, говорит, человек образованный, ты и сам
найдешь себе кусок. С тем и посадила. Мне раз один почтенный архиерей и
заметил: у тебя одна супруга была хромая, а другая уж чресчур легконогая, хи-хи!
Отойдя от бивака километра четыре, я
нашел маленькую тропинку и пошел по ней к лесу. Скоро я
заметил, что ветки деревьев стали хлестать меня по лицу. Наученный опытом, я понял, что тропа эта зверовая, и, опасаясь, как бы она не завела меня куда-нибудь далеко в сторону, бросил ее и пошел целиной. Здесь я долго бродил по оврагам, но ничего не
нашел.
Еще издали, сквозь частую сетку дождя,
заметил я избу с тесовой крышей и двумя трубами, повыше других, по всей вероятности, жилище старосты, куда я и направил шаги свои, в надежде
найти у него самовар, чай, сахар и не совершенно кислые сливки.
Я подошел к шалашу, заглянул под соломенный
намет и увидал старика до того дряхлого, что мне тотчас же вспомнился тот умирающий козел, которого Робинзон
нашел в одной из пещер своего острова.
Оба китайца занялись работой. Они убирали сухие ветки, упавшие с деревьев, пересадили 2 каких-то куста и полили их водой.
Заметив, что воды идет в питомник мало, они пустили ее побольше. Потом они стали полоть сорные травы, но удаляли не все, а только некоторые из них, и особенно были недовольны, когда поблизости
находили элеутерококк.