Неточные совпадения
Наибольшее затруднение для софиологии связано с проблемой
зла, которая и недостаточно поставлена и не разрешена.
— Но разве это может быть, чтобы в тебя заложено было с такой силой отвращение к страданиям людей, к истязаниям, к убийству их, чтобы в тебя вложена была такая потребность любви к людям и еще более сильная потребность любви от них, чтобы ты ясно видел, что только при признании равенства всех людей, при служении их друг другу возможно осуществление
наибольшего блага, доступного людям, чтобы то же самое говорили тебе твое сердце, твой разум, исповедуемая тобой вера, чтобы это самое говорила наука и чтобы, несмотря на это, ты бы был по каким-то очень туманным, сложным рассуждениям принужден делать всё прямо противоположное этому; чтобы ты, будучи землевладельцем или капиталистом, должен был на угнетении народа строить всю свою жизнь, или чтобы, будучи императором или президентом, был принужден командовать войсками, т. е. быть начальником и руководителем убийц, или чтобы, будучи правительственным чиновником, был принужден насильно отнимать у бедных людей их кровные деньги для того, чтобы пользоваться ими и раздавать их богатым, или, будучи судьей, присяжным, был бы принужден приговаривать заблудших людей к истязаниям и к смерти за то, что им не открыли истины, или — главное, на чем зиждется всё
зло мира, — чтобы ты, всякий молодой мужчина, должен был идти в военные и, отрекаясь от своей воли и от всех человеческих чувств, обещаться по воле чуждых тебе людей убивать всех тех, кого они тебе прикажут?
Да в том-то и состояла вся штука, в том-то и заключалась
наибольшая гадость, что я поминутно, даже в минуту самой сильнейшей желчи, постыдно сознавал в себе, что я не только не
злой, но даже и не озлобленный человек, что я только воробьев пугаю напрасно и себя этим тешу.
С
наибольшей силой такое воззрение выражено в неоплатонизме: согласно учению Плотина, тело само по себе есть дурное,
злое начало.
Напротив, в платонизме понимание тела как
зла, оков и темницы для духа (выраженное с
наибольшей силой в «Федоне» и отчасти «Федре») еще борется с более положительным к нему отношением, которое высшего напряжения достигает в платоновской эротике.
Наибольшая трагедия есть страдание от доброго, а не страдание от
злого, есть невозможность оправдать жизнь согласно разделению доброго и
злого.
В истории дохристианской духовности
наибольший интерес представляют ответы буддизма, стоицизма, орфизма и неоплатонизма на вопрошание о
зле.
Когда мы совершенно не понимаем причины поступка, всё равно — в случае ли злодейства, доброго дела или даже безразличного по добру и
злу поступка, мы в таком поступке признаем
наибольшую долю свободы.