Неточные совпадения
И вот последовал целый ряд прискорбных
событий, которые летописец именует"бесстыжим глуповским неистовством", но которые гораздо приличнее
назвать скоропреходящим глуповским баловством.
Если я помню действительно случившиеся
события, то это можно
назвать воспоминаниями не только детства, но даже младенчества.
Мне от того не легче, что я неизвестную, но подозреваемую связь
событий моей жизни
назову случаем.
В действительности очень часто мелкие по характеру люди являются двигателями трагических, драматических и т. д.
событий; ничтожный повеса, в сущности даже вовсе не дурной человек, может наделать много ужасных дел; человек, которого нисколько нельзя
назвать дурным, может погубить счастие многих людей и наделать несчастий гораздо более, нежели Яго или Мефистофель.
«Но общество? но другие люди? разве не должен выдержать с ними тяжелую борьбу всякий великий человек?» Опять надобно сказать, что не всегда сопряжены с тяжелою борьбою великие
события в истории, но что мы, по злоупотреблению языка, привыкли
называть великими
событиями только те, которые были сопряжены с тяжелою борьбою.
Событие это произошло в 1853 г., когда русские отношения к Франции были очень натянуты и в столице сильно уже поговаривали о возможности решительного разрыва. В это время раз чиновнику С. передают «для исполнения» бумагу о наказании плетьми, через палача, молодого француза N, осужденного к этому за самый гадкий поступок над малолетней девочкой. Я не
назову вам этого француза, потому что он жив и довольно известен; а как его имя берегла от оглашения скромность «пигмея», то и я не великан, чтобы его выдать.
Известно, что короли и клоуны пользуются привилегией
называть друг друга «мой кузен». Но также и те и другие отличаются от простых смертных памятью на лица и
события, с тою лишь разницей, что короли часто помнят злое, клоуны же предпочитают помнить хорошее.
Но об этом речь впереди; я могу себя утешить, что, занимаясь историей моей жизни, я еще не раз встречу удобный случай обратиться к этим мыслям, — а теперь буду непрерывно продолжать мое повествование, дошедшее до
события, которое я должен
назвать первою моею катастрофою.
Между тем, когда Пекторалис, находясь в таком ужасном поистине состоянии, переживал самые отчаянные минуты, в судьбе его уже готов был неожиданный кризис, который я не знаю как
назвать — благополучным или неблагополучным. Дело в том, что в это же время и в судьбе Сафроныча происходило
событие величайшей важности —
событие, долженствовавшее резко и сильно изменить все положение дел и закончить борьбу этих двух героев самым невероятнейшим финалом.
Вспомните похороны Гоголя, о которых мы читали такие прекрасные описания, похороны Некрасова и Достоевского, которые
называли «
событием в истории».
Конечно, не только весь зиновьевский двор, но и все Зиновьево быстро узнало о
событии в барском доме, о том, что «ангел-княжна», — иначе не
называли княжну Людмилу не только дворовые, но и крестьяне, — невеста. После завтрака жених и невеста вышли в парк, чтобы на досуге помечтать о радужном, казалось им, будущем, открывавшемся перед ними.
Из этих книг молодая девушка не могла почерпнуть ни малейшего знания жизни, не могла она почерпнуть их и из бесед со своей воспитательницей, идеалисткой чистейшей воды, а лишь вынесла несомненную склонность к мистицизму, идею о сладости героических самопожертвований, так как любимыми героинями m-lle Дюран были, с одной стороны, Иоанна Д'Арк, а с другой — героиня современных
событий во Франции, «святая мученица» — как
называла ее Леонтина Робертовна — Шарлотта Корде.
Заслуга Кутузова состояла не в каком-нибудь гениальном, как это
называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося
события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один — тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть расположен к наступлению — он один все силы свои употреблял на то, чтоб удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Я не стану подробно рассказывать вам о чудовищном преступлении, в котором меня обвинили: есть
события, которых люди не должны ни помнить, ни знать, дабы не получить отвращения к самим себе; но, вероятно, существуют еще в живых многие, которые помнят этот страшный процесс и «человека-зверя», каким
называли меня тогда газеты.
Ну, прекрасно, будь по-вашему: станем
называть евангельские
события «сценами», ко, впрочем, все дело в благородстве задачи.