Я понимаю, что самый неразвитый, задавленный ярмом простолюдин имеет полное право
называть себя религиозным, несмотря на то, что приносит в храм, вместо формулированной молитвы, только измученное сердце, слезы и переполненную вздохами грудь.
— Благодарю — не ожидал! Так что, например, ежели я не верю, что будущий урожай или неурожай зависит от того, катали или не катали попа по полю в Егорьев день, как верят этому господа чебоксарцы, то я не могу
называть себя религиозным человеком? Так ведь?
Неточные совпадения
По этому поводу произошел разговор, после которого Хотетова стала повсюду порицать бабушку за неверие. Предоставляю всякому судить, сколько справедливого заключало в
себе это порицание, но оно было отнюдь не несправедливее других порицаний, которым бабушка подверглась со стороны своих
религиозных воззрений: ее знакомые вольтерьянцы
называли ее «попадьей» и «московскою просвирней», а ханжи с ужасом шептали, что даже сомнительно: «верит ли она в бога».
Правда, нравственная воля называется у Канта «практическим разумом», для которого установляется свой особый канон, причем этот «разум» постулирует основные
религиозные истины: бытие Бога, свободу воли и личное бессмертие, но каким бы именем мы ни
называли веру, ее существо от этого не изменится: ЕСИ произносит только она, постулаты же лишь постулируют, но сами по
себе бессильны утверждать бытие Божие, это составляет, конечно, дело веры.
Религиозные образы, реализующие и выражающие
религиозное содержание, представляют
собою то, что обычно
называют мифом. Мифу в религии принадлежит роль, аналогичная той, какая свойственна понятию или суждению в теоретической философии: от его понимания зависит оценка религиозно-догматического сознания.