Неточные совпадения
Дома
на столе Клим нашел толстое письмо без марок, без адреса, с краткой
на конверте
надписью: «К. И. Самгину». Это брат Дмитрий извещал, что его перевели в Устюг, и просил прислать
книг. Письмо было кратко и сухо, а список
книг длинен и написан со скучной точностью, с подробными титулами, указанием издателей, годов и мест изданий; большинство
книг на немецком языке.
За стеклами шкафа блестели золотые
надписи на корешках
книг, в стекле отражался дым папиросы.
Когда ему нужно было сделать
надписи на своей
книге для друзей, то оказалось, что у него около 200 друзей, которым нужно было подписывать.
На титульном листе
книги французская
надпись: «Пущину от Муханова».
Кроме того,
на столе виднелись длинные женские перчатки, толстая
книга в бархатном переплете, с золотыми ободочками, таковыми же ангелами и
надписью на средине доски: «Иегова».
Памятник Полуэктова изображал гробницу,
на крыше была высечена развёрнутая
книга, череп и кости голеней, положенные крестом. Рядом, в этой же ограде, помещалась другая гробница, поменьше;
надпись гласила, что под нею покоится раба божия Евпраксия Полуэктова, двадцати двух лет.
Я с грустью перечитывал эти слова. Мне было шестнадцать лет, но я уже знал, как больно жалит пчела — Грусть.
Надпись в особенности терзала тем, что недавно парни с «Мелузины», напоив меня особым коктейлем, испортили мне кожу
на правой руке, выколов татуировку в виде трех слов: «Я все знаю». Они высмеяли меня за то, что я читал
книги, — прочел много
книг и мог ответить
на такие вопросы, какие им никогда не приходили в голову.
Я вышел и в родильной комнате заглянул в зеркало. Зеркало это показало то, что обычно показывало: перекошенную физиономию явно дегенеративного типа с подбитым как бы правым глазом. Но — и тут уже зеркало не было виновато —
на правой щеке дегенерата можно было плясать, как
на паркете, а
на левой тянулась густая рыжеватая поросль. Разделом служил подбородок. Мне вспомнилась
книга в желтом переплете с
надписью «Сахалин». Там были фотографии разных мужчин.
Очевидно, Ароматов находился в периоде американизма и бредил жизнью настоящего янки;
на одной стене была повешена четырехугольная картонка,
на которой готическими буквами было написано: «Деньги потерял — ничего не потерял, время потерял — много потерял, энергию потерял — все потерял».
На другой такая же картонка с другой
надписью: «Time is money».
На полочке с
книгами я рассмотрел несколько разрозненных томов Добролюбова и Белинского, папку с бумагами и маленький томик рассказов Брет-Гарта.
(13) Таковы, например, письмо А. Мейера, при посылке исторических
надписей российским государям (кн. I, ст. XXX); критика
на эти
надписи (кн. II, ст. XV); письмо при посылке сочинения «О системе мира» (кн. II, ст. XXII); письмо, при котором присланы вопросы Фонвизина (кн. III, ст. XVI); письмо, приложенное к «Повествованию мнимого глухого и немого» (кн. IV, ст. X); письмо г. Икосова при посылке его оды (
книга IV, ст. XI); письмо, содержащее критику
на «Систему мира» (кн. IV, ст. XVI); письмо при посылке стихов г. Голенищева-Кутузова (кн. V, ст. VII); письмо Любослова о напечатании его «Начертания о российском языке» (кн. VII, ст. XV); письмо о «Былях и небылицах», с приложением предисловия к «Истории Петра Великого» (кн. VII, ст. XIX); письмо при посылке стансов
на учреждение Российской академии (кн. IX, ст. IV); письмо с приобщением оды «К бессмертию» (кн. X, ст. XIII); письмо А. Мейера в ответ
на критику его исторических
надписей (кн. X, ст. XIV); письмо при посылке стихов Ломоносова (кн. XI, ст. XIV); письмо А. Старынкевича, с приложением «Стихов к другу» (кн. XI, ст. XVI); письмо при посылке стихов Р — Д — Н (кн. XIV, ст. V).
Я пил воду, ел щи да кашу, но одевался щегольски; денег доставало у меня даже
на книги, и в моей небольшой библиотеке ты сам можешь увидеть по
надписям, в какие года я покупал их.
Дашутка поворочалась немного и опять заснула. Матвей сидел еще долго — ему не хотелось спать — и, кончив последнюю страницу, достал из сундука карандаш и написал
на книге: «Сию
книгу читал я, Матвей Терехов, и нахожу ее из всех читанных мною
книг самою лутшею, в чем и приношу мою признательность унтер-офицеру жандармского управления железных дорог Кузьме Николаеву Жукову, как владельцу оной бесценной книгы». Делать подобные
надписи на чужих
книгах он считал долгом вежливости.
Маруся вошла в докторский кабинет последней. Входя в этот кабинет, заваленный
книгами с немецкими и французскими
надписями на переплетах, она дрожала, как дрожит курица, которую окунули в холодную воду. Он стоял посреди комнаты, опершись левой рукой о письменный стол.
Минуту просидели они молча. О, с каким наслаждением она пожаловалась бы ему
на свою жизнь! Она поведала бы ему такое, чего он не мог бы вычитать ни из одной
книги с французскими и немецкими
надписями.
— А если и обвенчались они где-нибудь в селе без бумаг, так, пожалуй, священник и не записал в
книги, а брак-то такой едва ли действителен… Тогда пусть запишет и
на свидетельстве сделает
надпись… Уж вы похлопочите, успокойте меня, — сказал Аркадий Семенович Дубянской во время беседы их в кабинете накануне отъезда.