— Я приведу Петра Ипполитовича, — встала Анна Андреевна. Удовольствие засияло в лице ее: судя по тому, что я так ласков к старику, она обрадовалась. Но лишь только она вышла, вдруг все лицо старика изменилось мгновенно. Он торопливо взглянул на дверь, огляделся кругом и,
нагнувшись ко мне с дивана, зашептал мне испуганным голосом...
— Иван! — крикнул вдруг Федор Павлович, —
нагнись ко мне к самому уху. Это он для тебя все это устроил, хочет, чтобы ты его похвалил. Ты похвали.
Я не знала, идти ли, вдруг подошел один старичок, в золотых очках, — а он слышал, как я спрашивала рубль серебром, —
нагнулся ко мне и спросил, для чего я непременно столько хочу.
Она сидела, опираясь отставленными руками о палубу кормы,
нагнувшись ко мне слегка, словно хотела дать лучше рассмотреть свою внезапную красоту.
— Не придем, — ответил бродяга и хлестнул коня концом повода. Конек захрапел, взвился, но, отскакав сажени три, Василий круто остановил его и опять
нагнулся ко мне.
Но злость не унималась, и я от злости вдруг расплакался, а она, бедненькая, подумала, что я от умиления заплакал,
нагнулась ко мне и стала целовать.
Неточные совпадения
— Вы вашу-то квартиру, у чиновников, за собой оставите-с? — спросила она вдруг, немного
ко мне нагнувшись и понизив голос, точно это был самый главный вопрос, за которым она и пришла.
— Стой, Смердяков, помолчи на время, — крикнул опять Федор Павлович. — Иван, опять
ко мне к самому уху
нагнись.
— Верочка, подойди
ко мне. — Дочь подошла. — Хочу тебя благословить на сон грядущий, Верочка. Нагни головку! — Дочь
нагнулась. — Бог тебя благословит, Верочка, как
я тебя благословляю.
— И оно…
нагнитесь сюда
ко мне поближе.
На разном расстоянии друг от друга по дороге двигались три человека, — ближайший
ко мне был Эстамп, — он отступал в полуоборот к неприятелю. К нему бежал Варрен, за Варреном, отстав от него, спешил Босс. «Стойте!» — сказал Эстамп, целясь в последнего. Но Варрен продолжал двигаться, хотя и тише. Эстамп дал выстрел. Варрен остановился,
нагнулся и ухватился за ногу.
Не надо, Анна.
Сюда, мое дитя…
нагнись поближе…
Ко мне поближе, Анна. Милый друг,
Дитя мое, прости!
Я умираю…
Одна теперь осталась ты на свете…
Ты сирота… но друг есть у тебя…
Октавио… Не отвергай его…
Быть может, после… через год… о Анна,
Нет сил…
Я умираю…
M-me M* не отвечала, но быстро поднялась со скамьи, подошла
ко мне и наклонилась надо
мною.
Я чувствовал, что она смотрит
мне прямо в лицо. Ресницы мои задрожали, но
я удержался и не открыл глаз.
Я старался дышать ровнее и спокойнее, но сердце задушало
меня своими смятенными ударами. Горячее дыхание ее палило мои щеки; она близко-близко
нагнулась к лицу моему, словно испытывая его. Наконец, поцелуй и слезы упали на мою руку, на ту, которая лежала у
меня на груди. И два раза она поцеловала ее.
«Ну-с, — продолжал он, обращаясь
ко мне и искоса поглядывая на студента, который
нагнулся к своим счетам и, казалось, был очень доволен тем, что поддразнил инженера.
Он
нагнулся всем корпусом
ко мне, точно будто хотел вырвать из
меня ответ.
Она подскочила
ко мне, обняла
меня, поцеловала несколько раз и,
нагнувшись на ухо, прошептала...