Первые были увешаны калачами, витушками, а в корзинках, стоящих у их ног, была всякая снедь, яйца, огурцы, кедровые шишки, сера[Род древесной смолы, которую жуют в Сибири, как предохранительное средство от цинги.] и прочее; тут же стояли бутылки с молоком, сливками;
мужчины предлагали колбасу, рыбу вяленую и свежую и бутылочный квас.
Неточные совпадения
Мужчины вскакивали со стульев и бежали отнимать у слуг блюда, чтобы с необыкновенною ловкостию
предложить их дамам.
— Ну, пусть бы я остался: что из этого? — продолжал он. — Вы, конечно,
предложите мне дружбу; но ведь она и без того моя. Я уеду, и через год, через два она все будет моя. Дружба — вещь хорошая, Ольга Сергевна, когда она — любовь между молодыми
мужчиной и женщиной или воспоминание о любви между стариками. Но Боже сохрани, если она с одной стороны дружба, с другой — любовь. Я знаю, что вам со мной не скучно, но мне-то с вами каково?
— Что же тут дурного? Я вам в нашей литературе укажу на проект одного немецкого писателя, который прямо
предлагает, чтобы это не считалось преступлением, и возможен был брак между
мужчинами, — сказал Сковородников, жадно с всхлюпыванием затягиваясь смятой папиросой, которую он держал между корнями пальцев у ладони, и громко захохотал.
Она состояла из восьми дворов и имела чистенький, опрятный вид. Избы были срублены прочно. Видно было, что староверы строили их не торопясь и работали, как говорится, не за страх, а за совесть. В одном из окон показалось женское лицо, и вслед за тем на пороге появился
мужчина. Это был староста. Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к себе и
предложил остановиться у него в доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и уйти под крышу.
И вот молодой, честный, скромный, пригожий собою
мужчина, старинного дворянского рода, единственный сын, у отца которого было сто восемьдесят душ, который должен был получить богатое наследство от тетки, который любит, боготворит ее, —
предлагает ей руку и сердце: с первого взгляда тут нечего и колебаться.
Он
предложил ей руку, она отказалась, проговорив длинную, утомительную фразу, которую он слышал от нее уже много раз, именно, что она не причисляет себя к слабому прекрасному полу и не нуждается в услугах господ
мужчин.
На Аку мы застали одну семью орочей. Они тоже недавно прибыли с Копи и жили в палатке. Когда выяснилось, что дальше нам плыть не удастся, я позвал Савушку и вместе с ним отправился к орочскому жилищу. Привязанные на цепь собаки встретили нас злобным лаем. Из палатки поспешно выбежал человек. Это был пожилой
мужчина с окладистой бородой. Узнав Савушку, он прикрикнул на собак и, приподняв полу палатки,
предложил нам войти в нее. Я нагнулся и прошел вперед.
Гольдское селение Найхин тогда состояло из 18 фанз, в которых проживало 136 человек —
мужчин и женщин. [В 1926 году в Найхине было 22 фанзы с населением в 144 души обоего пола.] В конце его из одной фанзы вышел нам навстречу Николай Бельды,
мужчина лет тридцати, с которым я впоследствии подружился. Он приветствовал нас по-своему и
предложил войти в его дом.
— Все
мужчины, без всяких исключений! Больные и старые, — все равно. Все должны отправиться сегодня ночью.
Предлагаю вам, граждане, к одиннадцати часам ночи собраться к кофейне Аврамиди. Должны явиться все записанные, под страхом революционной ответственности.
Пришел и хозяин дома, муж кузины, коренастый брюнет, толстый, резкий в движениях, совсем не похожий на свой титул, смахивающий скорее на купца средней руки. Он
предложил закусить. В кабинете у него сидело еще трое
мужчин. Ждали Гаярина и дядю княгини, графа Заварова, недавно поступившего на покой, — одну из самых крупных личностей прошлого десятилетия.
Граф провел гостей-мужчин в кабинет,
предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок.