Неточные совпадения
А нас, воспитанников, было у него всего человек шесть; из них действительно какой-то племянник
московского сенатора, и все мы у него жили совершенно на семейном положении, более под присмотром его супруги, очень манерной дамы, дочери какого-то русского
чиновника.
Людей, сосланных на житье «за мнения» в дальние города, несколько боятся, но никак не смешивают с обыкновенными смертными. «Опасные люди» имеют тот интерес для провинции, который имеют известные Ловласы для женщин и куртизаны для мужчин. Опасных людей гораздо больше избегают петербургские
чиновники и
московские тузы, чем провинциальные жители. Особенно сибиряки.
Бакунину родные не давали ничего; Белинский — сын мелкого
чиновника в Чембарах, исключенный из
Московского университета «за слабые способности», жил скудной платой за статьи.
Сельские священники возили на квартиры
чиновников взятки возами, в виде муки и живности, а
московские платили наличными.
Благодаря ему мы не пропускали ни одного интересного события и обгоняли другие газеты, кроме «
Московского листка», где Н.И. Пастухов имел другого такого
чиновника, выше рангом, к которому попадали все рапорты раньше и уже из его рук к младшему, моему помощнику.
Юлия Матвеевна, подписав эти бумаги, успокоилась и затем начала тревожиться, чтобы свадьба была отпразднована как следует, то есть чтобы у жениха и невесты были посаженые отцы и матери, а также и шафера; но где ж было взять их в деревенской глуши, тем более, что жених, оставшийся весьма недовольным, что его невесту награждают приданым и что затевают торжественность, просил об одном, чтобы свадьба скорее была совершена, потому что
московский генерал-губернатор, у которого он последнее время зачислился
чиновником особых поручений, требовал будто бы непременно его приезда в Москву.
Дамы, обозначенные мизерным камер-юнкером под буквами Н., Р. и Ч., которых Тулузов, равно как и супругу свою, прикрываясь полицией, застал среди их невинных развлечений, подняли против него целый поход и стали частью сами, а частью через родных своих и знакомых доводить до сведения генерал-губернатора, что нельзя же дозволять разным полудиким мужьям и полупьяным полицейским
чиновникам являться на совершенно неполитические сборища и только что не палками разгонять общество, принадлежавшее к лучшему
московскому кругу.
Но он в эту аудиторию не принес той чистой любви к науке, которая его сопровождала в
Московском университете; как он ни обманывал себя, но медицина была для него местом бегства: он в нее шел от неудач, шел от скуки, от нечего делать; много легло уже расстояния между веселым студентом и отставным
чиновником, дилетантом медицины.
Из ставки начальника прибежал было с приказаниями завоеводчик; но атаманы отвечали в один голос: «Не слушаемся! идем помогать нижегородцам! Ради нелюбви вашей
Московскому государству и ратным людям пагуба становится», — и, не слушая угроз присланного
чиновника, переправились с своими казаками за Москву-реку и поскакали в провожании Кирши на Девичье поле, где несколько уже минут кровопролитный бой кипел сильнее прежнего.
Гневышов. Тут и сравнения быть не может: у Цыплунова блестящая будущность, он скоро займет очень выгодное место в
московском обществе, а с ним и жена, разумеется; а вы хоть и хороший, исполнительный
чиновник, но вы далеко не пойдете…
В том же 1822 году, мая 18, Загоскин поступил к
московскому военному генерал-губернатору в число
чиновников особых поручений, с исправлением должности экспедитора по театральному отделению. Для объяснения такого, странного теперь, назначения, надобно сказать, что тогда в Москве не было дирекции театра, а находилась контора, состоявшая под непосредственным заведыванием генерал-губернатора, князя Д. В. Голицына, который ценил Загоскина как литератора и очень любил его как человека.
Он сказал, между прочим, что никто еще в России не удостоился получить такого блистательного знака благодарности от целого сословия благородного
московского дворянства, что суд знатоков в Москве гораздо строже, чем в Петербурге, потому что в Москве народ не занятой, вольный, живет в свое удовольствие и театром занимается серьезно, тогда как здесь все люди занятые службой, которым некогда углубляться в тонкости театрального искусства, все
чиновники да гвардейцы; что его игра в роли Отелло всего более понравилась
московской публике и что она два раза требовала повторения этой пиесы.
— Ваши мудрые
чиновники думали, что князь
московский хотя и победитель, но самою победою, трудною и случайною, уверенный в великодушии новогородском, может еще примириться с нами…
С
московским писательским миром, в лице Островского и Писемского, я прикасался, но немного. Писемский задумал уже к этому времени перейти на службу в губернское правление советником, и даже по этому случаю стал ходить совсем бритый, как
чиновник из николаевской эпохи. Я попадал к нему и в городе (он еще не был тогда домовладельцем), и на даче в Кунцеве.
Епископы, которые в период татарского ига и отчасти в
московский период имели духовно руководящее значение, превратились в
чиновников, в губернаторов, получавших звезды и ленты и разъезжавших в каретах.
— Полковница Зоя Никитишна Хвостова… — торжествующим тоном проговорил
чиновник, и, вынув из портфеля отношение канцелярии
московского губернатора, стал вслух читать приметы пропавшей москвички.
Между прочим, рассказом «Смерть
чиновника» Антон Чехов обязан случаю, рассказанному В. П. Бегичевым и действительно имевшему место в
московском Большом театре.
Он чувствовал себя не правым, не как
чиновник, но как член
московского общества.
Волны тарлатана, блонд и газа, оттеняемые мундирами военных и штатских
чиновников, полу скрывали обворожительные формы
московских красавиц; плечи, как бы выточенные из слоновой кости, блестели своею свежестью и белизною, хорошенькие личики улыбались, как утро мая.
В то время, когда на юбилее
московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников; когда грозные комиссии из Петербурга поскакали на юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; когда во всех городах задавали с речами обеды севастопольским героям и им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки, встречая их на мостах и дорогах; в то время, когда ораторские таланты так быстро развились в народе, что один целовальник везде и при всяком случае писал и печатал и наизусть сказывал на обедах речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные меры против красноречия целовальника; когда в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и «Вестник», и «Слово», и «Беседа», и «Наблюдатель», и «Звезда», и «Орел» и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия; в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь русской девицы, и лень одного
чиновника, и дурное поведение многих
чиновников; в то время, когда со всех сторон появились вопросы (как называли в пятьдесят шестом году все те стечения обстоятельств, в которых никто не мог добиться толку), явились вопросы кадетских корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали, говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились в неописанном восторге.