Неточные совпадения
К обеду (всегда человека три обедали у Карениных)
приехали: старая кузина Алексея Александровича, директор департамента с женой и один
молодой человек, рекомендованный Алексею Александровичу на службе.
Приехал молодой болтливый, только что кончивший курс студент, земский врач.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем
молодым человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка — сила, бодрость.
Приехал в Россию, — надо было к жене да еще в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат, перестал одеваться к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал в Париж — опять справился.
— Посмотри-ка, Бэла, — сказал я, — у тебя глаза
молодые, что это за джигит: кого это он
приехал тешить?..
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ,
молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды
приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Мне объявили, что мое знакомство и она, и дочь ее могут принимать не иначе как за честь; узнаю, что у них ни кола ни двора, а
приехали хлопотать о чем-то в каком-то присутствии; предлагаю услуги, деньги; узнаю, что они ошибкой поехали на вечер, думая, что действительно танцевать там учат; предлагаю способствовать с своей стороны воспитанию
молодой девицы, французскому языку и танцам.
Приехали смотреть помещиков — давай их смотреть!» Губернатор принял
молодых людей приветливо, но не посадил их и сам не сел.
На дачу он
приехал вечером и пошел со станции обочиной соснового леса, чтоб не идти песчаной дорогой: недавно по ней провезли в село колокола, глубоко измяв ее людями и лошадьми. В тишине идти было приятно, свечи
молодых сосен курились смолистым запахом, в просветах между могучими колоннами векового леса вытянулись по мреющему воздуху красные полосы солнечных лучей, кора сосен блестела, как бронза и парча.
—
Приехал один
молодой писатель, ух, резкий парень! Хочешь — познакомлю? Тут есть барышня, курсистка, Маркса исповедует…
— Я —
приезжий, адвокат, — сказал он первое, что пришло в голову, видя, что его окружают нетрезвые люди, и не столько с испугом, как с отвращением, ожидая, что они его изобьют. Но
молодой парень в синей, вышитой рубахе, в лаковых сапогах, оттолкнул пьяного в сторону и положил ладонь на плечо Клима. Самгин почувствовал себя тоже как будто охмелевшим от этого прикосновения.
— Уж хороши здесь
молодые люди! Вон у Бочкова три сына: всё собирают мужчин к себе по вечерам, таких же, как сами, пьют да в карты играют. А наутро глаза у всех красные. У Чеченина сын
приехал в отпуск и с самого начала объявил, что ему надо приданое во сто тысяч, а сам хуже Мотьки: маленький, кривоногий и все курит! Нет, нет… Вот Николай Андреич — хорошенький, веселый и добрый, да…
Приехал и Тушин,
приехали и
молодые Викентьевы.
В первый раз
молодой Версилов
приезжал с сестрой, с Анной Андреевной, когда я был болен; про это я слишком хорошо помнил, равно и то, что Анна Андреевна уже закинула мне вчера удивительное словечко, что, может быть, старый князь остановится на моей квартире… но все это было так сбито и так уродливо, что я почти ничего не мог на этот счет придумать.
После обеда мы распрощались с
молодым Беном и отправились в Веллингтон, куда
приехали поздно вечером. Топающий хозяин опять поставил весь дом вверх дном, опять наготовил баранины, ветчины, чаю — и опять все дурно.
«Что они здесь делают, эти французы? — думал я, идучи в отель, — епископ говорит, что
приехал лечиться от приливов крови в голове: в Нинпо, говорит, жарко; как будто в Маниле холоднее! А
молодой все ездит по окрестным пуэбло по каким-то делам…»
К обеду
приехали мы к
молодому Бену и расположились обедать и кормить лошадей.
В то время Нехлюдов, воспитанный под крылом матери, в 19 лет был вполне невинный юноша. Он мечтал о женщине только как о жене. Все же женщины, которые не могли, по его понятию, быть его женой, были для него не женщины, а люди. Но случилось, что в это лето, в Вознесенье, к тетушкам
приехала их соседка с детьми: двумя барышнями, гимназистом и с гостившим у них
молодым художником из мужиков.
Управляющий писал, что ему, Нехлюдову, необходимо самому
приехать, чтобы утвердиться в правах наследства и, кроме того, решить вопрос о том, как продолжать хозяйство: так ли, как оно велось при покойнице, или, как он это и предлагал покойной княгине и теперь предлагает
молодому князю, увеличить инвентарь и всю раздаваемую крестьянам землю обрабатывать самим.
Нехлюдов
приехал в Кузминское около полудня. Во всем упрощая свою жизнь, он не телеграфировал, а взял со станции тарантасик парой. Ямщик был
молодой малый в нанковой, подпоясанной по складкам ниже длинной талии поддевке, сидевший по-ямски, бочком, на козлах и тем охотнее разговаривавший с барином, что, пока они говорили, разбитая, хромая белая коренная и поджарая, запаленная пристяжная могли итти шагом, чего им всегда очень хотелось.
— Вы, доктор, не хотите ухаживать за мной, никогда у нас не бываете, я уже стара для вас. Но вот
приехала молодая, быть может, она будет счастливее.
Приехали они в двух экипажах; в первом экипаже, в щегольской коляске, запряженной парой дорогих лошадей, прибыл Петр Александрович Миусов со своим дальним родственником, очень
молодым человеком, лет двадцати, Петром Фомичом Калгановым.
Между другими торговками, торговавшими на своих лотках рядом с Марьей, раздался смех, как вдруг из-под аркады городских лавок выскочил ни с того ни с сего один раздраженный человек вроде купеческого приказчика и не наш торговец, а из
приезжих, в длиннополом синем кафтане, в фуражке с козырьком, еще
молодой, в темно-русых кудрях и с длинным, бледным, рябоватым лицом. Он был в каком-то глупом волнении и тотчас принялся грозить Коле кулаком.
Вдруг, смотрю, подымается из среды дам та самая
молодая особа, из-за которой я тогда на поединок вызвал и которую столь недавно еще в невесты себе прочил, а я и не заметил, как она теперь на вечер
приехала.
— Вот и видно сейчас хорошо воспитанного
молодого человека, — громко произнесла она, разводя руками, — а то что прочие-то наши гости: один на другом
приезжают.
— О да, я сам был тогда еще
молодой человек… Мне… ну да, мне было тогда сорок пять лет, а я только что сюда
приехал. И мне стало тогда жаль мальчика, и я спросил себя: почему я не могу купить ему один фунт… Ну да, чего фунт? Я забыл, как это называется… фунт того, что дети очень любят, как это — ну, как это… — замахал опять доктор руками, — это на дереве растет, и его собирают и всем дарят…
Приехал я к нему летом, часов в семь вечера. У него только что отошла всенощная, и священник,
молодой человек, по-видимому весьма робкий и недавно вышедший из семинарии, сидел в гостиной возле двери, на самом краюшке стула. Мардарий Аполлоныч, по обыкновению, чрезвычайно ласково меня принял: он непритворно радовался каждому гостю, да и человек он был вообще предобрый. Священник встал и взялся за шляпу.
Таковы были сношения между сими двумя владельцами, как сын Берестова
приехал к нему в деревню. Он был воспитан в *** университете и намеревался вступить в военную службу, но отец на то не соглашался. К статской службе
молодой человек чувствовал себя совершенно неспособным. Они друг другу не уступали, и
молодой Алексей стал жить покамест барином, отпустив усы на всякий случай.
Роковой день приближался, все становилось страшнее и страшнее. Я смотрел на доктора и на таинственное лицо «бабушки» с подобострастием. Ни Наташа, ни я, ни наша
молодая горничная не смыслили ничего; по счастию, к нам из Москвы
приехала, по просьбе моего отца, на это время одна пожилая дама, умная, практическая и распорядительная. Прасковья Андреевна, видя нашу беспомощность, взяла самодержавно бразды правления, я повиновался, как негр.
Барышни говорили, что она печальна и болезненна,
молодой губернаторский чиновник, шалун и очень неглупый малый, один знал
приезжих.
Приехало целых четыре штатских генерала, которых и усадили вместе за карты (говорили, что они так вчетвером и ездили по домам на балы); дядя пригласил целую кучу
молодых людей; между танцующими мелькнули даже два гвардейца, о которых матушка так-таки и не допыталась узнать, кто они таковы.
Несмотря на зазорную репутацию, предшествовавшую
молодому соседу, и дедушка и бабушка приняли его радушно. Они чутьем догадались, что он
приехал свататься, но, вероятно, надеялись, что Фиска-змея не даст себя в обиду, и не особенно тревожились доходившими до них слухами о свирепом нраве жениха. Дедушка даже счел приличным предупредить
молодого человека.
Она живо скрылась, сдав меня на руки старику слуге, который, узнав, что
приехал молодой Затрапезный, тоже чему-то обрадовался и заспешил.
В нашей местности исстари так повелось, что выйдет
молодой человек из кадетского корпуса, прослужит годик-другой и
приедет в деревню на хлеба к отцу с матерью.
Однажды зимой
молодой Савельцев
приехал в побывку к отцу в Щучью-Заводь. Осмотрелся с недельку и затем, узнавши, что по соседству, в семье Затрапезных, имеется девица-невеста, которой предназначено в приданое Овсецово, явился и в Малиновец.
Соседи ему не понравились, и он не понравился соседям. Думали: вот явится жених, будет по зимам у соседей на вечеринках танцы танцевать, барышням комплименты говорить, а вместо того
приехал молодой человек молчаливый, неловкий и даже застенчивый. Как есть рохля. Поначалу его, однако ж, заманивали, посылали приглашения; но он ездил в гости редко, отказываясь под разными предлогами, так что скоро сделалось ясно, что зимнее пошехонское раздолье напрасно будет на него рассчитывать.
Приехал и названый брат есаула, Данило Бурульбаш, с другого берега Днепра, где, промеж двумя горами, был его хутор, с
молодою женою Катериною и с годовым сыном.
Больше внимания я обратил на Минцлову, когда она
приехала в Москву для уловления в антропософические сети А. Белого и
молодых людей, группировавшихся вокруг него.
В октябре 1858 года, то есть когда мне было пять лет, в Житомир
приезжал молодой царь Александр II.
В одно время здесь собралась группа молодежи. Тут был, во — первых, сын капитана,
молодой артиллерийский офицер. Мы помнили его еще кадетом, потом юнкером артиллерийского училища. Года два он не
приезжал, а потом явился новоиспеченным поручиком, в свежем с иголочки мундире, в блестящих эполетах и сам весь свежий, радостно сияющий новизной своего положения, какими-то обещаниями и ожиданиями на пороге новой жизни.
— Папа, будем смотреть на вещи прямо, — объясняла она отцу при Устеньке. — Я даже завидую Устеньке… Будет она жить пока у отца, потом
приедет с ярмарки купец и возьмет ее замуж. Одна свадьба чего стоит: все будут веселиться, пить, а
молодых заставят целоваться.
— Вот мы
приехали знакомиться, — с польскою ласковостью заговорил Стабровский, наблюдая дочь. — Мы, старики, уже прожили свое, а
молодым людям придется еще жить. Покажите нам свою славяночку.
Приехал и третий брат, Симон, совсем еще
молодой человек, состоявший в семье на положении мальчика.
В сущности Харитина вышла очертя голову за Полуянова только потому, что желала хотя этим путем досадить Галактиону. На, полюбуйся, как мне ничего не жаль! Из-за тебя гибну. Но Галактион, кажется, не почувствовал этой мести и даже не
приехал на свадьбу, а послал вместо себя жену с братом Симоном. Харитина удовольствовалась тем, что заставила мужа выписать карету, и разъезжала в ней по магазинам целые дни. Пусть все смотрят и завидуют, как
молодая исправница катается.
«Земской барышней» оказалась Устенька, которая
приехала с какими-то
молодыми людьми устраивать в Суслоне столовую для голодающих. Мельник Ермилыч в качестве земского гласного помогал. Он уже целое трехлетие «служил» в земстве и лез из кожи, чтобы чем-нибудь выдвинуться. Конечно, он поступал во всем, руководствуясь советами Замараева.
Пищик. Постой… Жарко… Событие необычайнейшее.
Приехали ко мне англичане и нашли в земле какую-то белую глину… (Любови Андреевне.) И вам четыреста… прекрасная, удивительная… (Подает деньги.) Остальные потом. (Пьет воду.) Сейчас один
молодой человек рассказывал в вагоне, будто какой-то… великий философ советует прыгать с крыш… «Прыгай!», говорит, и в этом вся задача. (Удивленно.) Вы подумайте! Воды!..
Но вот, среди разговора
молодых женщин с кухаркой, раздается маленький шум за сценой; кухарка пугливо прислушивается и говорит: «Никак, матушка, сам
приехал»…
Он только что выбран был предводителем и
приехал с
молодою женой провести зимние праздники.
— Эх, баушка, баушка… Помереть все помрем, а лиха беда в том, что мысли-то у меня
молодые. Пусть меня уважит Наташка — и приданое сделаю… Всего-то в гости ко мне на Богоданку
приехать.
Он
приехал в глухую полночь и не остановился в господском доме, как всегда, а проехал на медный рудник к
молодому Палачу.
Утром же
приехал из Мурмоса посланный Голиковским доктор, совсем еще
молодой человек, недавно кончивший курс.