Неточные совпадения
Недаром наши странники
Поругивали
мокрую,
Холодную весну.
Весна нужна крестьянину
И ранняя и дружная,
А тут — хоть волком вой!
Не греет землю солнышко,
И облака дождливые,
Как дойные коровушки,
Идут по небесам.
Согнало снег, а зелени
Ни травки, ни листа!
Вода не убирается,
Земля не одевается
Зеленым ярким бархатом
И, как мертвец без савана,
Лежит под небом пасмурным
Печальна и нага.
Ливень был непродолжительный, и, когда Вронский подъезжал на всей рыси коренного, вытягивавшего скакавших уже без вожжей по грязи пристяжных, солнце опять выглянуло, и крыши дач, старые липы садов по обеим сторонам главной улицы блестели
мокрым блеском, и с ветвей весело капала, а с крыш бежала
вода.
Еще радостнее были минуты, когда, подходя к реке, в которую утыкались ряды, старик обтирал
мокрою густою травой косу, полоскал ее сталь в свежей
воде реки, зачерпывал брусницу и угощал Левина.
Сергей Иванович давно уже отобедал и пил
воду с лимоном и льдом в своей комнате, просматривая только что полученные с почты газеты и журналы, когда Левин, с прилипшими от пота ко лбу спутанными волосами и почерневшею,
мокрою спиной и грудью, с веселым говором ворвался к нему в комнату.
— И ты тоже, дитя мое! — вынимая из
воды мокрую драгоценность, сказал Грэй. — Вот, я пришел. Узнала ли ты меня?
Но лодки было уж не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся в
воду. Работы было немного: утопленницу несло
водой в двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою рукою, левою успел схватиться за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница была вытащена. Ее положили на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро, приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая
мокрое платье руками. Она ничего не говорила.
Ему мерещились высоко поднявшаяся за ночь
вода Малой Невы, Петровский остров,
мокрые дорожки,
мокрая трава,
мокрые деревья и кусты и, наконец, тот самый куст…
Вода прибывает, — подумал он, — к утру хлынет, там, где пониже место, на улицы, зальет подвалы и погреба, всплывут подвальные крысы, и среди дождя и ветра люди начнут, ругаясь,
мокрые, перетаскивать свой сор в верхние этажи…
В кухне на полу, пред большим тазом, сидел голый Диомидов, прижав левую руку ко груди, поддерживая ее правой. С
мокрых волос его текла
вода, и казалось, что он тает, разлагается. Его очень белая кожа была выпачкана калом, покрыта синяками, изорвана ссадинами. Неверным жестом правой руки он зачерпнул горсть
воды, плеснул ее на лицо себе, на опухший глаз;
вода потекла по груди, не смывая с нее темных пятен.
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел, дворник закрыл ворота; в память о неудачном пожаре остался горький запах дыма, лужи
воды, обгоревшие доски и, в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с
мокрой головою и надутым, унылым лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая в окно на первые звезды в черном небе, бормотал...
Лидия, брызнув
водою в лицо ее и гладя
мокрой ладонью щеки свои, сказала...
Листья, сорванные ветром, мелькали в воздухе, как летучие мыши, сыпался мелкий дождь, с крыш падали тяжелые капли, барабаня по шелку зонтика, сердито ворчала
вода в проржавевших водосточных трубах.
Мокрые, хмуренькие домики смотрели на Клима заплаканными окнами. Он подумал, что в таких домах удобно жить фальшивомонетчикам, приемщикам краденого и несчастным людям. Среди этих домов забыто торчали маленькие церковки.
А открыв глаза, он увидел, что темно-лиловая, тяжелая
вода все чаще, сильнее хлопает по плечам Бориса, по его обнаженной голове и что маленькие,
мокрые руки, красно́ поблескивая, подвигаются ближе, обламывая лед.
Мокрое платье так прилипло к ее телу, что она была точно голая; она брызгала
водою, отжимая волосы, и кричала...
— Не могу, — сказала она, покачиваясь, как будто выбирая место, куда упасть. Рукава ее блузы закатаны до локтей, с
мокрой юбки на пол шлепались капли
воды.
Оформилась она не скоро, в один из ненастных дней не очень ласкового лета. Клим лежал на постели, кутаясь в жидкое одеяло, набросив сверх его пальто. Хлестал по гулким крышам сердитый дождь, гремел гром, сотрясая здание гостиницы, в щели окон свистел и фыркал
мокрый ветер. В трех местах с потолка на пол равномерно падали тяжелые капли
воды, от которой исходил запах клеевой краски и болотной гнили.
Райский стал раскаиваться в своем артистическом намерении посмотреть грозу, потому что от ливня намокший зонтик пропускал
воду ему на лицо и на платье, ноги вязли в
мокрой глине, и он, забывши подробности местности, беспрестанно натыкался в роще на бугры, на пни или скакал в ямы.
Смердяков бросился за
водой. Старика наконец раздели, снесли в спальню и уложили в постель. Голову обвязали ему
мокрым полотенцем. Ослабев от коньяку, от сильных ощущений и от побоев, он мигом, только что коснулся подушки, завел глаза и забылся. Иван Федорович и Алеша вернулись в залу. Смердяков выносил черепки разбитой вазы, а Григорий стоял у стола, мрачно потупившись.
В природе чувствовалась какая-то тоска. Неподвижный и отяжелевший от сырости воздух, казалось, навалился на землю, и от этого все кругом притаилось. Хмурое небо,
мокрая растительность, грязная тропа, лужи стоячей
воды и в особенности царившая кругом тишина — все свидетельствовало о ненастье, которое сделало передышку для того, чтобы снова вот-вот разразиться дождем с еще большей силой.
Дождь в лесу — это двойной дождь. Каждый куст и каждое дерево при малейшем сотрясении обдают путника
водой. В особенности много дождевой
воды задерживается на листве леспедецы. Через 5 минут я был таким же
мокрым, как если бы окунулся с головой в реку.
С рассветом опять ударил мороз;
мокрая земля замерзла так, что хрустела под ногами. От реки поднимался пар. Значит, температура
воды была значительно выше температуры воздуха. Перед выступлением мы проверили свои продовольственные запасы. Хлеба у нас осталось еще на двое суток. Это не особенно меня беспокоило. По моим соображениям, до моря было не особенно далеко, а там к скале Ван-Син-лаза продовольствие должен принести удэгеец Сале со стрелками.
После перехода вброд реки Кулумбе наша обувь была
мокрой, и потому переход через скалу Ван-Син-лаза был отложен до другого дня. Тогда мы стали высматривать место для бивака. В это время из
воды показалось какое-то животное. Подняв голову, оно с видимым любопытством рассматривало нас. Это была нерпа.
Идти стало немного легче: тропа меньше кружила и не так была завалена буреломом. В одном месте пришлось еще раз переходить вброд речку. Пробираясь через нее, я поскользнулся и упал в
воду, но от этого одежда моя не стала
мокрее.
Я продолжал сидеть в теплой ванне. Кругом, как и всегда в мыльной, шлепанье по голому
мокрому телу, шипенье
воды, рвущейся из кранов в шайки, плеск окачивающихся, дождевой шумок душей — и не слышно человеческих голосов.
Она своею грациозною, легкою походкой вышла и через минуту вернулась с
мокрым полотенцем, бутылкой сельтерской
воды и склянкой нашатырного спирта. Когда он с жадностью выпил
воду, она велела ему опять лечь, положила
мокрое полотенце на голову и дала понюхать спирта. Он сразу отрезвел и безмолвно смотрел на нее. Она так хорошо и любовно ухаживала за ним, как сестра, и все выходило у нее так красиво, каждое движение.
Всё болело; голова у меня была
мокрая, тело тяжелое, но не хотелось говорить об этом, — всё кругом было так странно: почти на всех стульях комнаты сидели чужие люди: священник в лиловом, седой старичок в очках и военном платье и еще много; все они сидели неподвижно, как деревянные, застыв в ожидании, и слушали плеск
воды где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки за спину. Дед сказал ему...
Шум над головою становился всё тише, пароход уже не дрожал и не бухал по
воде. Окно каюты загородила какая-то
мокрая стена; стало темно, душно, узлы точно распухли, стесняя меня, и всё было нехорошо. Может быть, меня так и оставят навсегда одного в пустом пароходе?
Примостившись на узлах и сундуках, я смотрю в окно, выпуклое и круглое, точно глаз коня; за
мокрым стеклом бесконечно льется мутная, пенная
вода. Порою она, вскидываясь, лижет стекло. Я невольно прыгаю на пол.
Я очутился на дворе. Двор был тоже неприятный: весь завешан огромными
мокрыми тряпками, заставлен чанами с густой разноцветной
водою. В ней тоже мокли тряпицы. В углу, в низенькой полуразрушенной пристройке, жарко горели дрова в печи, что-то кипело, булькало, и невидимый человек громко говорил странные слова...
Над
водою — серый,
мокрый туман; далеко где-то является темная земля и снова исчезает в тумане и
воде. Всё вокруг трясется. Только мать, закинув руки за голову, стоит, прислонясь к стене, твердо и неподвижно. Лицо у нее темное, железное и слепое, глаза крепко закрыты, она всё время молчит, и вся какая-то другая, новая, даже платье на ней незнакомо мне.
Конечно, кроншнеп живет же в степи, но зато там хотя сухо да просторно, и притом он, в известные времена года, бывает постоянным посетителем
мокрых и мягких берегов всяких
вод.
Болота бывают чистые луговые. Этим именем называются все влажные, потные места, не кочковатые, а поросшие чемерицей и небольшими редкими кустами,
мокрые только весной и осенью или во время продолжительного ненастья. Покрытые сочною и густою травою, они представляют изобильные сенокосы и вообще называются лугами; они составляют иногда, так сказать, окрестность, опушку настоящих
мокрых болот и почти всегда сопровождают течение рек по черноземной почве, особенно по низменным местам, заливаемым полою
водою.
Вода сбыла, оставя кое-где
мокрые следы и небольшие гривы наносной земли с черноземных полей.
Крючники сходили к
воде, становились на колени или ложились ничком на сходнях или на плотах и, зачерпывая горстями
воду, мыли
мокрые разгоревшиеся лица и руки. Тут же на берегу, в стороне, где еще осталось немного трави, расположились они к обеду: положили в круг десяток самых спелых арбузов, черного хлеба и двадцать тараней. Гаврюшка Пуля уже бежал с полуведерной бутылкой в кабак и пел на ходу солдатский сигнал к обеду...
Скоро, и не один раз, подтвердилась справедливость его опасений; даже и теперь во многих местах дорога была размыта, испорчена вешней
водою, а в некоторых долочках было так вязко от
мокрой тины, что сильные наши лошади с трудом вытаскивали карету.
Наконец выбрали и накидали целые груды
мокрой сети, то есть стен или крыльев невода, показалась мотня, из длинной и узкой сделавшаяся широкою и круглою от множества попавшейся рыбы; наконец стало так трудно тащить по мели, что принуждены были остановиться, из опасения, чтоб не лопнула мотня; подняв высоко верхние подборы, чтоб рыба не могла выпрыгивать, несколько человек с ведрами и ушатами бросились в
воду и, хватая рыбу, битком набившуюся в мотню, как в мешок, накладывали ее в свою посуду, выбегали на берег, вытряхивали на землю добычу и снова бросались за нею; облегчив таким образом тягость груза, все дружно схватились за нижние и верхние подборы и с громким криком выволокли мотню на берег.
Шум начал стихать, и дождь хлынул ровной полосой, как из открытой души, но потом все стихло, и редкие капли дождя падали на
мокрую листву деревьев, на размякший песок дорожек и на осклизнувшую крышу с таким звуком, точно кто бросал дробь в
воду горстями.
Песок кое-где был смыт с утоптанных дорожек, в ямах стояли лужи мутной
воды, следы ног ясно отпечатывались на
мокром грунте; дувший с пруда ветерок колебал верхушки берез и тополей, блестевших теперь самой яркой зеленью.
Ветхий потолок и дырявые стены карцера в обилии пропускали дождевую
воду. Александров лег спать, закутавшись в байковое одеяло, а проснулся при первых золотых лучах солнца весь
мокрый и дрожащий от холода, но все-таки здоровый, бодрый и веселый. Отогрелся он окончательно лишь после того, как сторожевой солдат принес ему в медном чайнике горячего и сладкого чая с булкой, после которых еще сильнее засияло прекрасное, чистое, точно вымытое небо и еще сладостнее стало греть горячее восхитительное солнце.
Стоят по сторонам дороги старые, битые громом березы, простирая над головой моей
мокрые сучья; слева, под горой, над черной Волгой, плывут, точно в бездонную пропасть уходя, редкие огоньки на мачтах последних пароходов и барж, бухают колеса по
воде, гудят свистки.
Эти разговоры под плачущий плеск
воды, шлепанье
мокрых тряпок, на дне оврага, в грязной щели, которую даже зимний снег не мог прикрыть своим чистым покровом, эти бесстыдные, злые беседы о тайном, о том, откуда все племена и народы, вызывали у меня пугливое отвращение, отталкивая мысль и чувство в сторону от «романов», назойливо окружавших меня; с понятием о «романе» у меня прочно связалось представление о грязной, распутной истории.
— Вчера у окна подсматривал, — рассказывала Вершина. — Забрался в сад, когда мы ужинали. Кадка под окном стояла, мы подставили под дождь, — целая натекла. Покрыта была доской,
воды не видно, он влез на кадку да и смотрит в окно. А у нас лампа горит, — он нас видит, а мы его не видим. Вдруг слышим шум. Испугались сначала, выбегаем. А это он провалился в
воду. Однако вылез до нас, убежал весь
мокрый, — по дорожке так
мокрый след. Да мы и по спине узнали.
Шакир шагал стороной, без шапки, в тюбетейке одной, она взмокла, лоснилась под дождём, и по смуглому лицу татарина текли струи
воды. Иногда он, подняв руки к лицу, наклонял голову,
мокрые ладони блестели и дрожали; ничего не видя перед собою, Шакир оступался в лужи, и это вызывало у людей, провожавших гроб, неприятные усмешки. Кожемякин видел, что горожане смотрят на татарина косо, и слышал сзади себя осуждающее ворчание...
Пошли окуровские дожди, вытеснили воздух, завесили синие дали
мокрыми туманами, побежали меж холмов холодные потоки, разрывая ямы в овраги, на улицах разлились мутные лужи, усеянные серыми пузырями, заплакали окна домов, почернели деревья, — захлебнулась земля
водой.
Не гребите, вы!»
Мокрые весла поднялись на воздух, как крылья, и так и замерли, звонко роняя капли; лодка проплыла еще немного и остановилась, чуть-чуть закружившись на
воде, как лебедь.
Прошла минута… и круглая голова, вся облепленная
мокрыми волосами, показалась над
водой; она пускала пузыри, эта голова; две руки судорожно барахтались у самых ее губ…
Он услыхал звуки русского говора, услыхал быстрое и равномерное течение Терека, и шага через два перед ним открылась коричневая продвигающаяся поверхность реки, с бурым
мокрым песком на берегах и отмелях, дальняя степь, вышка кордона, отделявшаяся над
водой, оседланная лошадь, в треноге ходившая по тернам, и горы.
Рыбак вскарабкается на
мокрый лежень, на котором тяжело ходит мельничный вал, и под навесом водяных труб, обросших зеленым мохом, под каплями и нитями просачивающейся
воды, вздрагивая на своем месте при каждом обороте колеса, бросает удочку, насаженную червяком или всего лучше рыбкой, в самую быстрину, в волны и пену — и таскает жадных окуней и небольших щук…
Рыба, застигнутая внезапно обмелением водяных сообщений в ямах, или, по-московски, в бочагах, переходит иногда из одного в другой сухопутно, прыгая по тому
мокрому следу, где недавно бежала
вода.
Две последние породы рыб: линь и карась имеют особенный характер, им только свойственный. Их можно назвать тинистыми, ибо они только там разводятся в изобилии, где
вода тиха и дно ее покрыто тиной. Тина — их атмосфера; на зиму они решительно в нее забиваются и остаются живы даже тогда, когда в жестокие бесснежные зимы в мелких прудах и озерах вся
вода вымерзает и только остается на дне
мокрая, тинистая грязь.