Неточные совпадения
— Странно, что существуют люди, которые
могут думать не только о себе. Мне кажется, что в этом
есть что-то безумное. Или —
искусственное.
Японцы так хорошо устроили у себя внутреннее управление, что совет не
может сделать ничего без сиогуна, сиогун без совета и оба вместе без удельных князей. И так система их держится и
будет держаться на своих
искусственных основаниях до тех пор, пока не помогут им ниспровергнуть ее… американцы или хоть… мы!
Дуйские каторжные с течением времени становились поселенцами, из России прибывали каторжные с семьями, которых нужно
было сажать на землю; приказано
было считать Сахалин землею плодородною и годною для сельскохозяйственной колонии, и где жизнь не
могла привиться естественным порядком, там она мало-помалу возникла
искусственным образом, принудительно, ценой крупных денежных затрат и человеческих сил.
— Послушайте, Николай Сергеич, решим так: подождем.
Будьте уверены, что не одни глаза смотрят за этим делом, и,
может быть, оно разрешится самым лучшим образом, само собою, без насильственных и
искусственных разрешений, как например эта дуэль. Время — самый лучший разрешитель! А наконец, позвольте вам сказать, что весь ваш проект совершенно невозможен. Неужели ж вы
могли хоть одну минуту думать, что князь примет ваш вызов?
Правда, что вся эта
искусственная махинация держалась на волоске; но человеку, постоянно погруженному в самого себя, не
могло и в голову прийти, что этот волосок
есть нечто очень тонкое, легко рвущееся.
Позитивисты, коммунисты и все проповедники научного братства проповедуют расширять ту любовь, которую люди имеют к себе и к своим семьям и к государству, на всё человечество, забывая то, что любовь, которую они проповедуют,
есть любовь личная, которая
могла, разжижаясь, распространиться до семьи; еще более разжижаясь, распространиться до естественного отечества; которая совершенно исчезает, касаясь
искусственного государства, как Австрия, Англия, Турция, и которой мы даже не
можем себе представить, когда дело касается всего человечества, предмета вполне мистического.
Чем более я наблюдал окружающее, два раза перейдя прибрежную площадь, прежде чем окончательно избрал направление, тем яснее видел, что карнавал не
был искусственным весельем, ни весельем по обязанности или приказу, — горожане
были действительно одержимы размахом, какой получила затея, и теперь размах этот бесконечно увлекал их, утоляя,
может быть, давно нараставшую жажду всеобщего пестрого оглушения.
Искусственное, складное удилище делается из морского тростника (камыша) разной толщины, даже просто вытачивается из дерева, так что одно коленце,
будучи тонее,
может вкладываться в другое, более толстое; целое удилище состоит из трех или четырех таких коленцев; все они привинчиваются одно к другому или просто втыкаются одно в другое; верхнее коленце делается из китового уса или тонкой камышинки с маленьким проволочным колечком на верхнем конце для привязки лесы.
Об уженье на крючки с готовыми,
искусственными насекомыми я ничего не
могу сказать, потому что сколько раз его ни пробовал, пробы
были неудачны.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах
может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека
могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все
искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма,
быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Бодрственное состояние делается почти непереносимым и
может быть поддержано лишь
искусственным образом…
Это слово деланное,
искусственное, придуманное в кабинете, едва ли не Ломоносовым, а ему, как холмогорцу, не
могло быть чуждым настоящее русское слово «пазори».
Глафира не
могла ни на кого, кроме него, положиться, но теперь она видела необходимость сделать нечто и с самою собою: надо
было поправить свою репутацию, так чтобы ко времени, когда ударит роковой час, на нее не
могло пасть даже и тени подозрения в
искусственном устройстве вдовства.
Но так же, как труд не составляет нечто
искусственное, выдуманное, предписываемое людьми, а нечто неизбежное, необходимое, без чего не
могли бы жить люди, так точно и вера, то
есть сознание своего отношения к бесконечному и вытекающего из него руководства поступков. Такая вера
есть не только не нечто воспитанное,
искусственное, исключительное, а, напротив, такое естественное свойство человеческой природы, без которого, как птицы без крыльев, никогда не жили и не
могут жить люди.