Неточные совпадения
«Пей, вахлачки, погуливай!»
Не в меру было весело:
У каждого в груди
Играло
чувство новое,
Как будто выносила их
Могучая волна
Со дна бездонной пропасти
На свет, где нескончаемый
Им уготован пир!
И она опустила тут же свою руку, положила хлеб на блюдо и, как покорный ребенок, смотрела ему в очи. И пусть бы выразило чье-нибудь слово… но не властны выразить ни резец, ни кисть, ни высоко-могучее слово того, что видится иной раз во взорах девы, ниже́ того умиленного
чувства, которым объемлется глядящий в такие взоры девы.
Она радостно, безоблачно отдавалась названному
чувству, письма ее — одна отроческая песнь любви, подымающаяся от детского лепета до
могучего лиризма.
Практически он был выражением того инстинкта силы, который чувствуют все
могучие народы, когда чужие их задевают; потом это было торжественное
чувство победы, гордое сознание данного отпора.
Нужно иметь гениально светлую голову, младенчески непорочное сердце и титанически
могучую волю, чтобы иметь решимость выступить на практическую, действительную борьбу с окружающей средою, нелепость которой способствует только развитию эгоистических
чувств и вероломных стремлений во всякой живой и деятельной натуре.
Любовь — громадное, великое
чувство,
могучее, как мир, а вовсе не валянье в постели.
Держать в руках свое первое признанное сочинение, вышедшее на прекрасной глянцевитой бумаге, видеть свои слова напечатанными черным, вечным, несмываемым шрифтом, ощущать
могучий запах типографской краски… что может сравниться с этим удивительным впечатлением, кроме (конечно, в слабой степени) тех неописуемых блаженных
чувств, которые испытывает после страшных болей впервые родившая молодая мать, когда со слабою прелестною улыбкой показывает мужу их младенца-первенца.
На море в нем всегда поднималось широкое, теплое
чувство, — охватывая всю его душу, оно немного очищало ее от житейской скверны. Он ценил это и любил видеть себя лучшим тут, среди воды и воздуха, где думы о жизни и сама жизнь всегда теряют — первые — остроту, вторая — цену. По ночам над морем плавно носится мягкий шум его сонного дыхания, этот необъятный звук вливает в душу человека спокойствие и, ласково укрощая ее злые порывы, родит в ней
могучие мечты…
Лёнька замирал от ужаса, холода и какого-то тоскливого
чувства вины, рождённого криком деда. Он уставил перед собою широко раскрытые глаза и, боясь моргнуть ими даже и тогда, когда капли воды, стекая с его вымоченной дождём головы, попадали в них, прислушивался к голосу деда, тонувшему в море
могучих звуков.
И понял он, что не может он жить без родины и не может быть счастлив, пока несчастна она, и в этом
чувстве была
могучая радость и
могучая, стихийная, тысячеголосая скорбь.
«Позади твоих мыслей и
чувств, брат мой, стоит
могучий повелитель, неведомый мудрец, — он называется Сам. В твоем теле живет он, он — твое тело».
Однако что значит в этом смертно-серьезном деле голое понимание? Требуется что-то другое, гораздо более прочное и глубокое. «Позади твоих мыслей и
чувств, брат мой, стоит
могучий повелитель, неведомый мудрец, — он называется Сам. Так говорил Заратустра». Этот «Сам» живет не пониманием, не мыслями, а тем, что непосредственно исходит из глубочайших глубин человеческой души.
Когда Дионис нисходит в душу человека,
чувство огромной полноты и силы жизни охватывает ее. Какие-то
могучие вихри взвиваются из подсознательных глубин, сшибаются друг с другом, ураганом крутятся в душе. Занимается дух от нахлынувшего ужаса и нечеловеческого восторга, разум пьянеет, и в огненном «оргийном безумии» человек преображается в какое-то иное, неузнаваемое существо, полное чудовищного избытка сил.
(Примеч. автора.)] измученный пытками за веру в истину, которую любит, с которою свыкся еще от детства, оканчивает жизнь в смрадной темнице; иноки, вытащенные из келий и привезенные сюда, чтоб отречься от святого обета, данного богу, и солгать пред ним из угождения немецкому властолюбию; система доносов и шпионства, утонченная до того, что взгляд и движения имеют своих ученых толмачей, сделавшая из каждого дома Тайную канцелярию, из каждого человека — движущийся гроб, где заколочены его
чувства, его помыслы; расторгнутые узы приязни, родства, до того, что брат видит в брате подслушника, отец боится встретить в сыне оговорителя; народность, каждый день поруганная; Россия Петрова, широкая, державная,
могучая — Россия, о боже мой! угнетенная ныне выходцем, — этого ли мало, чтоб стать ходатаем за нее пред престолом ее государыни и хотя бы самой судьбы?
У него есть
могучее, но не просветленное
чувство пола.
— Благодарю тебя,
могучая Лара, — произнес он с
чувством, — что ты сделала меня настоящим королем и дала мне возможность совершить целый ряд добрых дел. Я надеюсь, что отныне в моем царстве не будет уже ни голодных, ни обиженных, ни печальных.
Точно двоилось в нем что-то; точно ждал он слова, приказа или
могучего, разрешающего
чувства, — а оно не приходило.
Оно —
могучее, все разрешающее
чувство, повелевающее над жизнью и смертью, приказывающее горам: сойдите с места!