Неточные совпадения
По уходе их отворяются двери, и
Мишка выбрасывает из них cop. Из других дверей
выходит Осип с чемоданом на голове.
Ан
вышел грех:
Мой
Мишка потаскал весь мёд в свою берлогу.
— У кого же мне спрашиваться? Тете — все равно, а ведь его я должна воспитывать, так как же я
выйду за вас замуж? Вы, может быть, станете с ним жестоко обращаться. Не правда ли,
Мишка, ведь ты боишься его жестокостей?
—
Мишка Ключарь
вышел! Айдате! Вон он растопырился, глядите-тко!
Разорвав свою стенку,
выходит вперёд
Мишка Ключарев, племянник певчего, стройный и сухой молодец лет шестнадцати.
Ты продала свою внучку разбойнику
Мишке Куролесову, который приворотил вас с дочкой к себе нечистой силой…» Старуха Бактеева
вышла из себя и в запальчивости выболтала, что Арина Васильевна и ее дочери были с ней заодно и заранее приняли разные подарки от Михаила Максимовича.
Ручкин жил в самой плохой квартире, на дворе; окна
выходили прямо к помойной яме. Недосягаемая мечта верного раба
Мишки иметь свой собственный дом осуществилась, и Михайло Потапыч Ручкин изнемогал теперь от домовладельческих расчетов, занимая самую скверную квартиру в этом собственном доме. Он ютился всего в двух комнатках, загроможденных по случаю накупленной мебелью.
Дальше следовали первые слезы и необходимые утешения, а потом
вышел генеральский приказ:
Мишка низвергался в переднюю, и доступ наверх ему закрылся навсегда.
Мишка стоял все время не шевельнувшись и свободно вздохнул только тогда, когда генеральша
вышла на крыльцо.
Вся эта команда находилась в большой зависимости от
Мишки: он подавал знак в окно, когда генерал
выходил на верхнюю площадку парадной лестницы с мраморными ступенями.
В каморке
Мишки, под генеральской лестницей, Савелий подробно рассказал все свое горе и как оно
вышло.
Мишка в такт рассказа качал головой и в заключение заметил...
У заставы он
вышел из экипажа, молча сделал
Мишке знак следовать за собой и солдатским мерным шагом пошел по улице.
Долго он таким образом лапу сосал и даже настоящим образом в управление вверенной ему трущобой не вступал. Пробовал он однажды об себе «по пристойности» заявить, влез на самую высокую сосну и оттуда не своим голосом рявкнул, но и от этого пользы не
вышло. Лесная сволочь, давно не видя злодейств, до того обнаглела, что, услышавши его рев, только молвила: «Чу,
Мишка ревет! гляди, что лапу во сне прокусил!» С тем и отъехал Топтыгин 3-й опять в берлогу…
— И себя губишь, и
Мишку губишь… Запил малый! Эх, сестра, сестра! Польстилась ты на хамские капиталы, на сережечки да браслетки.
Выходишь по расчету за дурмана какого-то… за свинство… За невежу
выходишь… Фамилии путем подписать не умеет! «Митрий Неколаев». «Не»… слышишь?.. Неколаев… Ссскатина! Стар, грубый, сиволапый… Ну, сделай ты милость!
Из ревкома вывели под конвоем
Мишку Глухаря и Левченко, с оторопелыми, недоумевающими глазами. Следом решительным шагом
вышел командир отряда, в блестящих, лакированных сапогах и офицерском френче. Катя с изумлением узнала Леонида. С ним вместе
вышли Афанасий Ханов, председатель временного ревкома, и еще один болгарин, кряжистый и плотный, член ревкома.
Затем Гришуткин и Свистицкий молча оделись и
вышли на двор. Разбудили
Мишку, потом сели в тарантас и поехали…
Через два часа из трактира
вышел докторский
Мишка и сказал генеральскому кучеру, чтобы тот распряг и поводил лошадей.