Неточные совпадения
— «Сущая правда, —
заметил Адриан, — однако ж, если живому не на что купить сапог, то, не прогневайся, ходит он и босой; а нищий
мертвец и даром берет себе гроб».
Я в нем вообще
замечал гораздо больше свойств администратора, чем живого
мертвеца.
Настасья Филипповна поднялась, взглянула еще раз в зеркало,
заметила с «кривою» улыбкой, как передавал потом Келлер, что она «бледна как
мертвец», набожно поклонилась образу и вышла на крыльцо.
Причем городской кладбищенский священник все останавливался перед тем, что «как же,
мол, это: ведь у нас нет прихода, а одни
мертвецы!» Но сельский дьякон успокоивал его, говоря: «а мы доселе и живыми, и мертвыми обладали, но вот теперь сразу всего лишимся».
«Должно быть, тоже побледнел, как
мертвец, — подумал он,
заметив свое лицо нечаянно в зеркале, — должно быть, читал, и закрывал глаза, и вдруг опять открывал в надежде, что письмо обратится в простую белую бумагу… Наверно, раза три повторил опыт!..»
Вначале Егор Тимофеевич читал очень выразительно и хорошо, но потом стал развлекаться свечами, кисеей, венчиком на белом лбу
мертвеца, начал перескакивать со строки на строку и не
заметил, как подошла монашенка и тихонько отобрала книгу. Отойдя немного в сторону, склонив голову набок, он полюбовался покойником, как художник любуется своей картиной, потом похлопал по упрямо топорщившемуся сюртуку и успокоительно сказал Петрову...
Она его всем своим холодным корпусом
замещала, и я с особой усладой тайного узнавания прижималась к ней стриженым, горячим от лета, затылком, читая Валерии вслух запрещенные матерью и поэтому Валерией разрешенные — в руки данные — «Мертвые Души», до которых —
мертвецов и душ — так никогда и не дочиталась, ибо в последнюю секунду, когда вот-вот должны были появиться — и
мертвецы и души — как нарочно слышался шаг матери (кстати, она так никогда и не вошла, а всегда только, в нужную минуту — как по заводу — проходила) — и я, обмирая от совсем уже другого — живого страха, пихала огромную книгу под кровать (ту!).
Дежурные кадеты проводили слухом шаги удалявшегося офицера и
замечали, как за каждым шагом их положение здесь становилось сиротливее — точно их привели сюда и замуровали с
мертвецом за какое-то оскорбление, которого мертвый не позабыл и не простил, а, напротив, встанет и непременно отмстит за него. И отмстит страшно, по-мертвецки… К этому нужен только свой час — удобный час полночи...
— Жизнь наша! Одначе, братцы, я тово… пойду… Оторопь берет. Боюсь
мертвецов пуще всего, родимые мои… Ведь вот, скажи на милость! Покеда этот человек жив был, не
замечали его, теперь же, когда он мертв и тлену предается, мы трепещем перед ним, как перед каким-нибудь славным полководцем или преосвященным владыкою… Жизнь наша! Что ж, его убили, что ли?
Как приступить Анастасии к тому, что хотела передать своему крестнику? И собиралась сказать, и боялась. Она была бледна, как
мертвец, и вся дрожала, будто собиралась признаться в ужасном преступлении. Андрюша
заметил ее состояние и спросил, не больна ли она.
Маски в лунную ночь на кладбище — и еще каком, боже мой! — где трупы не зарывались: инка, Семирамида, капуцин, чертенок, это разнородное собрание, борющееся с
мертвецами, которые, казалось им, сжимали их в своих холодных объятиях, хватали когтями, вырастали до неба и преследовали их стопами медвежьими; стая волков, с вытьем отскочившая при появлении нежданных гостей и ставшая в чутком отдалении, чтобы не потерять добычи, — таков был дивертисмент, приготовленный догадливою
местью героям, храбрым только на доносы.
Посмотрели бы вы на Василия Федоровича, когда шестьдесят с лишком лет осыпали голову его снегом; вы и тогда сказали б: этот взор, в проблески одушевления, должен был нападать на врага орлиным гневом; эта исполинская рука, вооруженная
мечом, должна была укладывать под собою ряды
мертвецов; эта грудь широкая, мохнатая, эта вся геркулесовская обстановка — созданы быть оплотом боевым.
Иные, прошу
заметить, вскрикивают от одного рассказа о
мертвецах, а я оробел только перед сонмищем их.
Даже от ближайших мне должен я себя скрывать; не
смеют они обласкать меня приветом искренности, как родные боятся открыть крышу с гроба смрадного
мертвеца, чтобы почтить его братским целованием.
В голосе был ужас и что-то детское и молящее. Как будто так огромно было несчастие, что нельзя уже и не нужно было одеваться гордостью и скользкими, лживыми словами, за которыми прячут люди свои чувства. Попадья стала на колени у постели мужа и взглянула ему в лицо: при слабом синеватом свете лампадки оно казалось бледным, как у
мертвеца, и неподвижным, и черные глаза одни косились на нее; и лежал он навзничь, как тяжело больной или ребенок, которого напугал страшный сон и он не
смеет пошевельнуться.
— Мы, — говорят, —
заметили между острых камней следы человеческих ног и сказали себе: не
мертвец же ведь этою дорожкой ходит!