Неточные совпадения
У всякого есть свой задор: у одного задор обратился на борзых собак; другому кажется, что он сильный любитель музыки и удивительно чувствует все глубокие
места в ней; третий мастер лихо пообедать; четвертый сыграть роль хоть одним вершком повыше той, которая ему назначена; пятый, с желанием более ограниченным, спит и грезит о том, как бы пройтиться на гулянье с флигель-адъютантом, напоказ своим приятелям, знакомым и даже незнакомым; шестой уже одарен такою рукою, которая чувствует желание сверхъестественное заломить угол какому-нибудь бубновому тузу или двойке, тогда как рука седьмого так и лезет произвести где-нибудь порядок, подобраться поближе к
личности станционного смотрителя или ямщиков, — словом, у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было.
Постепенно начиналась скептическая критика «значения
личности в процессе творчества истории», — критика, которая через десятки лет уступила
место неумеренному восторгу пред новым героем, «белокурой бестией» Фридриха Ницше. Люди быстро умнели и, соглашаясь с Спенсером, что «из свинцовых инстинктов не выработаешь золотого поведения», сосредоточивали силы и таланты свои на «самопознании», на вопросах индивидуального бытия. Быстро подвигались к приятию лозунга «наше время — не время широких задач».
Райский поверял наблюдением над ним все, что слышал от Веры — и все оправдывалось, подтверждалось — и анализ Райского, так услужливо разоблачавший ему всякие загадочные или прикрытые лоском и краской стороны, должен был уступить
место естественному влечению к этой простой, открытой
личности, где не было почти никакого «лоска» и никакой «краски».
Новые друзья приняли нас горячо, гораздо лучше, чем два года тому назад. В их главе стоял Грановский — ему принадлежит главное
место этого пятилетия. Огарев был почти все время в чужих краях. Грановский заменял его нам, и лучшими минутами того времени мы обязаны ему. Великая сила любви лежала в этой
личности. Со многими я был согласнее в мнениях, но с ним я был ближе — там где-то, в глубине души.
Без сомнения, не
место было Прудона в Народном собрании так, как оно было составлено, и
личность его терялась в этом мещанском вертепе. Прудон в своей «Исповеди революционера» говорит, что он не умел найтиться в Собрании. Да что же мог там делать человек, который Маррастовой конституции, этому кислому плоду семимесячной работы семисот голов, сказал: «Я подаю голос против вашей конституции не только потому, что она дурна, но и потому, что она — конституция».
Рыцарь был больше он сам, больше лицо и берег, как понимал, свое достоинство, оттого-то он, в сущности, и не зависел ни от богатства, ни от
места; его
личность была главное; в мещанине
личность прячется или не выступает, потому что не она главное: главное — товар, дело, вещь, главное — собственность.
Фихте и Гегель идеалистически и рационалистически отрицали реальность, утверждали свободу лишь призрачно и иллюзорно, в онтологии их не осталось
места для конкретной
личности.
Вот вам выдержки из хроники нашей юности. Удовольствуйтесь ими! Может быть, когда-нибудь появится целый ряд воспоминаний о лицейском своеобразном быте первого курса, с очерками
личностей, которые потом заняли свои
места в общественной сфере; большая часть из них уже исчезла, но оставила отрадное памятование в сердцах не одних своих товарищей.
Молодые чиновники уже имели руки, запачканные взятками, учители клянчили за
места и некоторые писали оды мерзавнейшим из мерзавнейших
личностей; молодое дворянство секало людей и проматывало потовые гроши народа; остальные вели себя не лучше.
В середине, в освещенном
месте, стоял верстак, на котором по временам пан Тыбурций или кто-либо из темных
личностей работали столярные поделки; был среди «дурного общества» и сапожник, и корзинщик, но, кроме Тыбурция, все остальные ремесленники были или дилетанты, или же какие-нибудь заморыши, или люди, у которых, как я замечал, слишком сильно тряслись руки, чтобы работа могла идти успешно.
В наличности этой трещины еще более убедили меня дальнейшие сношения с Крутицыным. С течением времени в квартире его начали появляться «посторонние»
личности. И хотя он очень предупредительно представлял нас друг другу, но я всегда чувствовал при этом невольную неловкость. Или придешь так, что «посторонняя»
личность уже тут, и тогда она немедленно снимается с
места и — со словами:"Итак, в таком-то часу…" — удаляется восвояси.
Решение суда не заставило себя долго ждать, но в нем было сказано:"Хотя учителя Кубарева за распространение в юношестве превратных понятии о супинах и герундиях, а равно и за потрясение основ латинской грамматики и следовало бы сослать на жительство в
места не столь отдаленные, но так как он, состоя под судом, умре, то суждение о
личности его прекратить, а сочиненную им латинскую грамматику сжечь в присутствии латинских учителей обеих столиц".
Это была
личность, популярная по тракту, и кому часто доводилось ездить этими
местами, тот непременно замечал и помнил Кривоносого Силуяна, с его синими глазами, глубоким голосом и бесконечными рассказами.
Следующее лето было ужасно. Мало-помалу сестер начали возить по гостиницам к проезжающим господам, и на них установилась умеренная такса. Скандалы следовали за скандалами, побоища за побоищами, но сестры были живучи, как кошки, и все льнули, все желали жить. Они напоминали тех жалких собачонок, которые, несмотря на ошпаривания, израненные, с перешибленными ногами, все-таки лезут в облюбованное
место, визжат и лезут. Держать при театре подобные
личности оказывалось неудобным.
В заметках, становившихся все более краткими, но зато и более точными, появлялись все новые
места и лица, так или иначе прикосновенные к
личности «дикаря».
Не
место здесь пускаться нам в исторические изыскания; довольно заметить, что наша история до новейших времен не способствовала у нас развитию чувства законности (с чем и г. Пирогов согласен; зри Положение о наказаниях в Киевском округе), не создавала прочных гарантий для
личности и давала обширное поле произволу.
Другие стояли еще за чеха [Так как и
место действия, и время довольно определенны, то считаю нужным сделать категорическую оговорку, что
личность, о которой идет речь, совершенно вымышленная.
А Рудин заговорил о самолюбии, и очень дельно заговорил. Он доказывал, что человек без самолюбия ничтожен, что самолюбие — архимедов рычаг, которым землю с
места можно сдвинуть, но что в то же время тот только заслуживает название человека, кто умеет овладеть своим самолюбием, как всадник конем, кто свою
личность приносит в жертву общему благу…
Эти передовые
личности в high life [В высшем свете (англ.).] — такими являлись и в произведениях литературы, где и занимали почетное
место со времен рыцарства и до нашего времени, до Гоголя.
Относительно выкупа
личности в нем есть одно неподражаемое
место, не лишенное, впрочем, некоторого цинизма в выражении; оно находится в проекте г. Власовского, который предлагает прежде всего «ценность ревизской мужеского пола души с усадьбою и огородом (уж лучше бы огорода с усадьбою и душою!) определить по губерниям» («Русский вестник», № 7, стр. 284).
Какой-то учитель, плюгавенькая
личность колокольного происхождения, подает Вострякову прошение на трактирщика, обвиняя его в оскорблении словами и действием в публичном
месте.
Моралисты утверждали, что все это от растленности человеческого рода и от помрачения ума его; другие, напротив, кричали, что теория будто бы идеальной организации, состоящая в обезличении человека, противна естественным требованиям человеческой природы и потому должна быть отвергнута, как негодная, и уступить
место другой, признающей все права
личности и принцип бесконечного развития, бесконечного шествия вперед, то есть прогресса, в противоположность застою.
И в том-то и состоит искусство романиста, чтобы овладеть нашим воображением, привязать его к изображаемым событиям и
личностям, внушить нам полное участие к представляемым им характерам, заставить нас поставить себя мысленно на их
место, увлекаться их стремлениями, думать их умом, чувствовать их сердцем.
Личность есть дух лишь как конечный, ибо только таковой в качестве предпосылки имеет телесность, от которой он должен отличать себя как дух, отстаивая свою духовность; абсолютный же дух, в котором нет
места такому различению, не может разумным образом определяться как
личность.
Он давящий и порабощающий — и как порядок идеальный, и как порядок реальный, — в нем нет
места для
личности.
В иерархии духовных ценностей первое
место принадлежит
личности, второе
место обществу и лишь третье
место государству.
В труппе почетное
место занимали и два сверстника Василия Каратыгина, его брат Петр Андреевич и П.И.Григорьев, оба плодовитые драматурги, авторы бесчисленных оригинальных и переводных пьес, очень популярные в Петербурге
личности, не без литературного образования, один остряк и каламбурист, другой большой говорун.
И мне было в высшей степени интересно послушать о нем, как
личности и литературной величине от его ближайшего коллеги по журналу, сначала его руководителя, а потом уступившего ему первое
место как литературному критику"Современника".
Сергей Андреевич, наклонившись над стаканом и помешивая ложечкой чай, угрюмо и недоброжелательно слушал Даева. То, что он говорил, не было для Сергея Андреевича новостью: и раньше он уже не раз слышал от Даева подобные взгляды и по журнальной полемике был знаком с этим недавно народившимся у нас доктринерским учением, приветствующим развитие в России капитализма и на
место живой, деятельной
личности кладущим в основу истории слепую экономическую необходимость.
Свободное
место нашлось для Пирожкова у входа направо. Он заказал себе грушевого квасу. Публика всегда занимала его в этой квасной лавке. Непременно, кроме гостинодворцев, заезжих купцов, мелкого приказного люда, двух-трех обтрепанных
личностей в немецком платье, каких в Ножовой зовут «Петрушка Уксусов», очутится здесь барыня с покупками, из дворянок, соблюдающая светскость, но обедневшая или скупая. Она наедается вплотную, но не любит встречаться с знакомыми и, если можно, не узнает их.
Скрипнула дверь, пахнул сквозняк и в вагон вошла
личность угрюмого вида, в крылатке, в цилиндре и синих очках.
Личность оглядела
места, нахмурилась и прошла дальше.
Заблуждение, что видимый нами, на нашей животной
личности совершающийся, закон и есть закон нашей жизни, есть старинное заблуждение, в которое всегда впадали и впадают люди. Заблуждение это, скрывая от людей главный предмет их познания, подчинение животной
личности разуму для достижения блага жизни, ставит на
место его изучение существования людей, независимо от блага жизни.
Не понимая того, что благо и жизнь наша состоят в подчинении своей животной
личности закону разума, и принимая благо и существование своей животной
личности за всю нашу жизнь, и отказываясь от предназначенной нам работы жизни, мы лишаем себя истинного нашего блага и истинной нашей жизни и на
место ее подставляем то видимое нам существование нашей животной деятельности, которое совершается независимо от нас и потому не может быть нашей жизнью.
Ровно в два часа председательствующий объявил к слушанию дело «по обвинению крестьянина Николая Харламова в убийстве своей жены». Состав суда остался тот же, что был и на предыдущем деле, только
место защитника заняла новая
личность — молодой, безбородый кандидат на судебные должности в сюртуке со светлыми пуговицами.
Только космическая мораль, всегда ведающая
место индивидуальности в мировой иерархии, предотвращает ту гибель
личности в индивидуализме, которую так гениально раскрыл Ибсен в «Пер Гюнте».
Он бросился в полицию, которая вскоре прибыла на
место и увезла покойника в часть, впредь до выяснения
личности застрелившегося офицера.
— Так укажите на этих лиц и
места их жительства, а я распоряжусь вас немедленно отправить для удостоверения вашей
личности.
Тут и выдвигается на вид сошедшая с первого плана
личность синодального обер-прокурора гр. Д. А. Толстого, и становится необходимым сделать некоторую характеристику общих отношений к делу духовного суда, недостатки коего бывший обер-прокурор гр. Толстой, конечно, понимал и настойчиво желал учредить иной суд, где было бы менее
места произволу и более законности.
Естественный иерархизм жизни должен вступить в свои права, и
личности с большим онтологическим весом, с большей одаренностью и годностью должны занять подобающее
место в жизни.
Надо было найти
личность низшего разряда, конечно, самое лучшее жида, — и разгулявшиеся офицеры отнеслись с предложением такого рода к прислуживавшим евреям, но те, по трусости и жизнелюбию, не только не согласились сидеть на таком сеансе, но даже покинули свои посты при торговле и предоставили всю лавку во власть господ офицеров, а сами разбежались и скрылись, хотя, конечно, не переставали наблюдать из скрытных
мест за тем, кто что будет брать, и вообще что станет далее делать шумливая компания.