Неточные совпадения
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (
махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Лука Лукич (от испуга выронил сигару, плюнул и,
махнув рукою, про себя).Черт побери все! сгубила проклятая робость!
Осип (глядя в окно). Купцы какие-то хотят войти, да не допускает квартальный.
Машут бумагами: верно, вас хотят видеть.
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (
махнув рукою), — бог с ним! я человек простой».
Артемий Филиппович (Луке Лукичу).Страшно просто. А отчего, и сам не знаешь. А мы даже и не в мундирах. Ну что, как проспится да в Петербург
махнет донесение? (Уходит в задумчивости вместе с смотрителем училищ, произнеся:)Прощайте, сударыня!
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой
махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы вас… (
Махнув рукой.)Ну, да бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление было… понимаешь? не то, чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахару… Ну, ступай с богом!
Пусть
машет, а ты все бы таки его расспросила.
Городничий. Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего… Воротить, воротить его! (
Машет рукою.)
Анна Андреевна. Какой Добчинский? Тебе всегда вдруг вообразится этакое… Совсем не Добчинский. (
Машет платком.)Эй, вы, ступайте сюда! скорее!
— А вот гляди (и молотом,
Как перышком,
махнул):
Коли проснусь до солнышка
Да разогнусь о полночи,
Так гору сокрушу!
Случалось, не похвастаю,
Щебенки наколачивать
В день на пять серебром!
Эй! улю-лю!.. ату!..»
Гаврило Афанасьевич,
Вскочив с ковра персидского,
Махал рукой, подпрыгивал,
Кричал!
Крестьяне думу думали,
А поп широкой шляпою
В лицо себе
помахивалДа на небо глядел.
«Небось! мы не грабители!» —
Сказал попу Лука.
(Лука — мужик присадистый,
С широкой бородищею.
Упрям, речист и глуп.
Лука похож на мельницу:
Одним не птица мельница,
Что, как ни
машет крыльями,
Небось не полетит...
«Стой! — крикнул укорительно
Какой-то попик седенький
Рассказчику. — Грешишь!
Шла борона прямехонько,
Да вдруг
махнула в сторону —
На камень зуб попал!
Коли взялся рассказывать,
Так слова не выкидывай
Из песни: или странникам
Ты сказку говоришь?..
Я знал Ермилу Гирина...
Митрофан (
махнув рукою). По мне, куда велят.
Создавать" — это значит представить себе, что находишься в дремучем лесу; это значит взять в руку топор и,
помахивая этим орудием творчества направо и налево, неуклонно идти куда глаза глядят.
Солнышко-то и само по себе так стояло, что должно было светить кособрюхим в глаза, но головотяпы, чтобы придать этому делу вид колдовства, стали
махать в сторону кособрюхих шапками: вот, дескать, мы каковы, и солнышко заодно с нами.
[Помава́ть — покачивать,
махать.]
Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой
помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни
махнет сабелькой, то голова с плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
— То есть как тебе сказать… Стой, стой в углу! — обратилась она к
Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы то, что он ведет себя, как ведут себя все молодые люди. Il fait lа сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
— Да нет,
Маша, Константин Дмитрич говорит, что он не может верить, — сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись, хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.
Он видел, что старик повар улыбался, любуясь ею и слушая ее неумелые, невозможные приказания; видел, что Агафья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новые распоряжения молодой барыни в кладовой, видел, что Кити была необыкновенно мила, когда она, смеясь и плача, приходила к нему объявить, что девушка
Маша привыкла считать ее барышней и оттого ее никто не слушает.
Ястреб, неспешно
махая крыльями, пролетел высоко над дальним лесом; другой точно так же пролетел в том же направлении и скрылся.
Агафья Михайловна вышла на цыпочках; няня спустила стору, выгнала мух из-под кисейного полога кроватки и шершня, бившегося о стекла рамы, и села,
махая березовою вянущею веткой над матерью и ребенком.
Серпуховской уже давно
махнул рукой на служебную деятельность Вронского, но любил его попрежнему и теперь был с ним особенно любезен.
«Как бы
Маша опять не начала шалить, Гришу как бы не ударила лошадь, да и желудок Лили как бы еще больше не расстроился».
Старая Ласка, еще не совсем переварившая радость его приезда и бегавшая, чтобы полаять на дворе, вернулась,
махая хвостом и внося с собой запах воздуха, подошла к нему, подсунула голову под его руку, жалобно подвизгивая и требуя, чтоб он поласкал ее.
«Потом болезни детей, этот страх вечный; потом воспитание, гадкие наклонности (она вспомнила преступление маленькой
Маши в малине), ученье, латынь, — всё это так непонятно и трудно.
На дворе, первое, что бросилось в глаза Вронскому, были песенники в кителях, стоявшие подле боченка с водкой, и здоровая веселая фигура полкового командира, окруженного офицерами: выйдя на первую ступень балкона, он, громко перекрикивая музыку, игравшую Офенбаховскую кадриль, что-то приказывал и
махал стоявшим в стороне солдатам.
— Ну, хорошо, а я велю подчистить здесь. Здесь грязно и воняет, я думаю.
Маша! убери здесь, — с трудом сказал больной. — Да как уберешь, сама уйди, — прибавил он, вопросительно глядя на брата.
Его удовольствие отравилось только тем, что ряд его был нехорош. «Буду меньше
махать рукой, больше всем туловищем», думал он, сравнивая как по нитке обрезанный ряд Тита со своим раскиданным и неровно лежащим рядом.
— Приказал снести на места. Что прикажете с этим народом! — сказал приказчик,
махая рукой.
Тит освободил место, и Левин пошел за ним. Трава была низкая, придорожная, и Левин, давно не косивший и смущенный обращенными на себя взглядами, в первые минуты косил дурно, хотя и
махал сильно. Сзади его послышались голоса...
Она видела теперь, что от места падения Вронского через круг бежал офицер к беседке. Бетси
махала ему платком. Офицер принес известие, что ездок не убился, но лошадь сломала себе спину.
— А вот что, — сказал доктор,
махая через голову Слюдина своему кучеру, чтоб он подавал.
— Так вели,
Маша, принести ужинать: три порции, водки и вина… Нет, постой… Нет, не надо… Иди.
— Хотите простокваши?
Маша, пришли нам сюда простокваши или малины, — обратился он к жене. — Нынче замечательно поздно малина держится.
— Меня замучала
Маша. Она дурно спала и капризна нынче ужасно, — сказала Долли.
— Как я рада, что вы приехали, — сказала Бетси. — Я устала и только что хотела выпить чашку чаю, пока они приедут. А вы бы пошли, — обратилась она к Тушкевичу, — с
Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем по душе поговорить за чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? — обратилась она к Анне с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.
Ребенок кричал еще громче, закатываясь и хрипя. Няня,
махнув рукой, подошла к нему, взяла его с рук кормилицы и принялась укачивать на ходу.
— Да, да. Иди, иди, — быстро проговорила она, хмурясь и
махая на него рукой.
Дама улыбалась доброю улыбкой и тоже
махала рукой Алексею Александровичу.
Язык его стал мешаться, и он пошел перескакивать с одного предмета на другой. Константин с помощью
Маши уговорил его никуда не ездить и уложил спать совершенно пьяного.
И Дарья Александровна рассказала преступление
Маши.
Чем долее Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже не руки
махали косой, а сама коса двигала за собой всё сознающее себя, полное жизни тело, и, как бы по волшебству, без мысли о ней, работа правильная и отчетливая делалась сама собой. Это были самые блаженные минуты.
Он чувствовал, что
махает из последних сил, и решился просить Тита остановиться. Но в это самое время Тит сам остановился и, нагнувшись, взял травы, отер косу и стал точить. Левин расправился и, вздохнув, оглянулся. Сзади его шел мужик и, очевидно, также устал, потому что сейчас же, не доходя Левина, остановился и принялся точить. Тит наточил свою косу и косу Левина, и они пошли дальше.
Левин сердито
махнул рукой, пошел к амбарам взглянуть овес и вернулся к конюшне. Овес еще не испортился. Но рабочие пересыпали его лопатами, тогда как можно было спустить его прямо в нижний амбар, и, распорядившись этим и оторвав отсюда двух рабочих для посева клевера, Левин успокоился от досады на приказчика. Да и день был так хорош, что нельзя было сердиться.
— Ах, что говорить! — сказала графиня,
махнув рукой. — Ужасное время! Нет, как ни говорите, дурная женщина. Ну, что это за страсти какие-то отчаянные! Это всё что-то особенное доказать. Вот она и доказала. Себя погубила и двух прекрасных людей — своего мужа и моего несчастного сына.