Неточные совпадения
И точно: час без
малогоПоследыш говорил!
Язык его не слушался:
Старик слюною брызгался,
Шипел! И так расстроился,
Что правый глаз задергало,
А левый вдруг расширился
И — круглый, как у филина, —
Вертелся колесом.
Права свои дворянские,
Веками освященные,
Заслуги, имя древнее
Помещик поминал,
Царевым гневом, Божиим
Грозил крестьянам, ежели
Взбунтуются они,
И накрепко приказывал,
Чтоб пустяков не думала,
Не баловалась вотчина,
А слушалась господ!
Не видеться ни с женами,
Ни с
малыми ребятами,
Ни с
стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни на есть — доподлинно:
Кому жить любо-весело,
Вольготно на Руси?
Поспоривши, повздорили,
Повздоривши, подралися,
Подравшися, удумали
Не расходиться врозь,
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами,
Ни с
малыми ребятами,
Ни с
стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни на есть — доподлинно,
Кому жить любо-весело,
Вольготно на Руси?
Подравшися, удумали
Не расходиться врозь,
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами,
Ни с
малыми ребятами,
Ни с
стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем...
На радости целуются,
Друг дружке обещаются
Вперед не драться зря,
А с толком дело спорное
По разуму, по-божески,
На чести повести —
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами,
Ни с
малыми ребятами,
Ни с
стариками старыми,
Покуда делу спорному
Решенья не найдут,
Покуда не доведают
Как ни на есть доподлинно:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
Дома остались только
старики да
малые дети, у которых не было ног, чтоб бежать.
В середине рассказа
старика об его знакомстве с Свияжским ворота опять заскрипели, и на двор въехали работники с поля с сохами и боронами. Запряженные в сохи и бороны лошади были сытые и крупные. Работники, очевидно, были семейные: двое были молодые, в ситцевых рубахах и картузах; другие двое были наемные, в посконных рубахах, — один
старик, другой молодой
малый. Отойдя от крыльца,
старик подошел к лошадям и принялся распрягать.
Маленькая подробность о том, что, пропалывая рожь,
старик прополонною рожью кормил лошадей, особенно поразила Левина.
Они медленно двигались по неровному низу луга, где была старая запруда. Некоторых своих Левин узнал. Тут был
старик Ермил в очень длинной белой рубахе, согнувшись, махавший косой; тут был молодой
малый Васька, бывший у Левина в кучерах, с размаха бравший каждый ряд. Тут был и Тит, по косьбе дядька Левина,
маленький, худенький мужичок. Он, не сгибаясь, шел передом, как бы играя косой, срезывая свой широкий ряд.
Левин шел всё так же между молодым
малым и
стариком.
Старик, надевший свою овчинную куртку, был так же весел, шутлив и свободен в движениях. В лесу беспрестанно попадались березовые, разбухшие в сочной траве грибы, которые резались косами. Но
старик, встречая гриб, каждый раз сгибался, подбирал и клал зa пазуху. «Еще старухе гостинцу», приговаривал он.
— Что, батюшка, сошники-то я приказывал взять, принес, что ли? — спросил большой ростом, здоровенный
малый, очевидно сын
старика.
Лицо его не представляло ничего особенного; оно было почти такое же, как у многих худощавых
стариков, один подбородок только выступал очень далеко вперед, так что он должен был всякий раз закрывать его платком, чтобы не заплевать;
маленькие глазки еще не потухнули и бегали из-под высоко выросших бровей, как мыши, когда, высунувши из темных нор остренькие морды, насторожа уши и моргая усом, они высматривают, не затаился ли где кот или шалун мальчишка, и нюхают подозрительно самый воздух.
— Ба, ба, ба, ба! — сказал
старик. — Теперь понимаю: ты, видно, в Марью Ивановну влюблен. О, дело другое! Бедный
малый! Но все же я никак не могу дать тебе роту солдат и полсотни казаков. Эта экспедиция была бы неблагоразумна; я не могу взять ее на свою ответственность.
Старики Базаровы тем больше обрадовались внезапному приезду сына, чем
меньше они его ожидали. Арина Власьевна до того переполошилась и взбегалась по дому, что Василий Иванович сравнил ее с «куропатицей»: куцый хвостик ее коротенькой кофточки действительно придавал ей нечто птичье. А сам он только мычал да покусывал сбоку янтарчик своего чубука да, прихватив шею пальцами, вертел головою, точно пробовал, хорошо ли она у него привинчена, и вдруг разевал широкий рот и хохотал безо всякого шума.
Через несколько минут они сидели в сумрачном, но уютном уголке
маленького ресторана; Лютов молитвенно заказывал
старику лакею...
Вспомнились свои, домашние
старики и прежде всех — историк Козлов, с его старомодной фразой: «Как истый любитель чая и пьющий его безо всяких добавлений…» Тот же Козлов во главе монархической манифестации, с открытой, ревущей,
маленькой пастью, с палкой в руке.
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось, глаза стали неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как прежде, говорил
меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как
старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что говорит он не о том, что думает.
Паровоз сердито дернул, лязгнули сцепления, стукнулись буфера,
старик пошатнулся, и огорченный рассказ его стал невнятен. Впервые царь не вызвал у Самгина никаких мыслей, не пошевелил в нем ничего, мелькнул, исчез, и остались только поля, небогато покрытые хлебами,
маленькие солдатики, скучно воткнутые вдоль пути. Пестрые мужики и бабы смотрели вдаль из-под ладоней, картинно стоял пастух в красной рубахе, вперегонки с поездом бежали дети.
Самгин старался не смотреть на него, но смотрел и ждал, что старичок скажет что-то необыкновенное, но он прерывисто, тихо и певуче бормотал еврейские слова, а красные веки его мелко дрожали. Были и еще
старики, старухи с такими же обнаженными глазами.
Маленькая женщина, натягивая черную сетку на растрепанные рыжие волосы одной рукой, другой размахивала пред лицом Самгина, кричала...
Лысый
старик с шишкой на лбу помог Климу вымыться и безмолвно свел его вниз; там, в
маленькой комнатке, за столом, у самовара сидело трое похмельных людей.
Человеком, сыгравшим свою роль, он видел известного писателя, большебородого, коренастого
старика с
маленькими глазами.
За углом, на тумбе, сидел, вздрагивая всем телом, качаясь и тихонько всхлипывая,
маленький, толстый старичок с рыжеватой бородкой, в пальто, измазанном грязью; старичка с боков поддерживали двое: постовой полицейский и человек в котелке, сдвинутом на затылок; лицо этого человека было надуто, глаза изумленно вытаращены, он прилаживал мокрую, измятую фуражку на голову
старика и шипел, взвизгивал...
Кочегар шагал широко,
маленький белый платок вырвался из его руки, он выдернул шапку из-за ворота, взмахнул ею;
старик шел быстро, но прихрамывал и не мог догнать кочегара; тогда человек десять, обогнав
старика, бросились вперед; стена солдат покачнулась, гребенка штыков, сверкнув, исчезла, прозвучал, не очень громко, сухой, рваный треск, еще раз и еще.
Он преподавал русский язык и географию, мальчики прозвали его Недоделанный, потому что левое ухо
старика было
меньше правого, хотя настолько незаметно, что, даже когда Климу указали на это, он не сразу убедился в разномерности ушей учителя.
Саброски повесил голову совсем на грудь; другой баниос, подслеповатый, громоздкий
старик, с толстым лицом, смотрел осовелыми глазами на все и по временам зевал; третий,
маленький, совсем исчезал между ними, стараясь подделаться под мину и позу своих соседей.
Вот целые ряды в большой комнате; вот две массивные фигуры седых
стариков посажены в
маленьком проходе, как фарфоровые куклы; далее тянутся опять длинные шеренги.
Вверху стола сидел
старик Корчагин; рядом с ним, с левой стороны, доктор, с другой — гость Иван Иванович Колосов, бывший губернский предводитель, теперь член правления банка, либеральный товарищ Корчагина; потом с левой стороны — miss Редер, гувернантка
маленькой сестры Мисси, и сама четырехлетняя девочка; с правой, напротив — брат Мисси, единственный сын Корчагиных, гимназист VI класса, Петя, для которого вся семья, ожидая его экзаменов, оставалась в городе, еще студент-репетитор; потом слева — Катерина Алексеевна, сорокалетняя девица-славянофилка; напротив — Михаил Сергеевич или Миша Телегин, двоюродный брат Мисси, и внизу стола сама Мисси и подле нее нетронутый прибор.
Рождение внука было для
старика Гуляева торжеством его идеи. Он сам помолодел и пестовал
маленького Сережу, как того сына, которого не мог дождаться.
Их разговор разбудил
маленькую Маню. Девочка заспанными темными глазками посмотрела на
старика и улыбнулась заспанной блаженной улыбкой.
— Как хотите, Сергей Александрыч. Впрочем, мы успеем вдоволь натолковаться об опеке у Ляховского. Ну-с, как вы нашли Василья Назарыча? Очень умный
старик. Я его глубоко уважаю, хотя тогда по этой опеке у нас вышло
маленькое недоразумение, и он, кажется, считает меня причиной своего удаления из числа опекунов. Надеюсь, что, когда вы хорошенько познакомитесь с ходом дела, вы разубедите упрямого
старика. Мне самому это сделать было неловко… Знаете, как-то неудобно навязываться с своими объяснениями.
Nicolas подхватил Привалова под руку и потащил через ряд комнат к буфету, где за
маленькими столиками с зеленью — тоже затея Альфонса Богданыча, — как в загородном ресторане, собралась самая солидная публика: председатель окружного суда, высокий
старик с сердитым лицом и щетинистыми бакенбардами, два члена суда, один тонкий и длинный, другой толстый и приземистый; прокурор Кобяко с длинными казацкими усами и с глазами навыкате;
маленький вечно пьяненький горный инженер; директор банка, женатый на сестре Агриппины Филипьевны; несколько золотопромышленников из крупных, молодцеватый
старик полицеймейстер с военной выправкой и седыми усами, городской голова из расторговавшихся ярославцев и т. д.
Смешно было смотреть, когда этот
старик тащил на руках
маленькую «внучку», как он называл девочку, куда-нибудь на берег Лалетинки и забавлял ее самыми замысловатыми штуками: катался на траве, кричал коростелем, даже пел что-нибудь духовное.
Старик покосился в угол, где стояла
маленькая детская кроватка; его точно что кольнуло, и Надежда Васильевна заметила, как он отвернулся, стараясь смотреть в другую сторону.
Маленькая Маня спала детским крепким сном, не подозревая, какую душевную муку подняло в душе
старика ее невинное присутствие в этой комнате.
Алеша подал ему
маленькое складное кругленькое зеркальце, стоявшее на комоде.
Старик погляделся в него: распух довольно сильно нос, и на лбу над левою бровью был значительный багровый подтек.
Подумав несколько,
старик велел
малому ввести посетителя в залу, а старуху послал вниз с приказанием к младшему сыну сейчас же и явиться к нему наверх.
Все эти комнаты стояли совсем пустыми и необитаемыми, потому что больной
старик жался лишь в одной комнатке, в отдаленной
маленькой своей спаленке, где прислуживала ему старуха служанка, с волосами в платочке, да «
малый», пребывавший на залавке в передней.
Вся семья солонов состояла из десяти человек:
старика отца, двух взрослых сыновей с женами и пятерых
малых детей.
Удэгейцы — большие любители металлических украшений, в особенности браслетов и колец. Некоторые
старики еще носят в ушах серьги; ныне обычай этот выходит из употребления. Каждый мужчина и даже мальчики носят у пояса два ножа: один — обыкновенный охотничий, а другой —
маленький кривой, которым владеют очень искусно и который заменяет им шило, струг, буравчик, долото и все прочие инструменты.
Выдра. — Острога удэгейцев. — Долина Такунчи. — Лесные птицы. — Одинокая фанза. —
Старик китаец. —
Маленькая услуга. — История одной жизни. — Тяжелые воспоминания. — Исповедь. — Душевный переворот. — Решение и прощание. — Амулет.
Около фанзы росли две лиственницы. Под ними стояла
маленькая скамеечка. Ли Цун-бин обратился к лиственницам с трогательной речью. Он говорил, что посадил их собственными руками и они выросли большими деревьями. Здесь много лет он отдыхал на скамейке в часы вечерней прохлады и вот теперь должен расстаться с ними навсегда.
Старик прослезился и снова сделал земные поклоны.
Чжан Бао указал мне рукой на лес. Тут только я заметил на краю полянки
маленькую кумирню, сложенную из накатника и крытую кедровым корьем. Около нее на коленях стоял
старик и молился. Я не стал ему мешать и пошел к ручью мыться. Через 15 минут
старик возвратился в фанзу и стал укладывать свою котомку.
Кружок — да это пошлость и скука под именем братства и дружбы, сцепление недоразумений и притязаний под предлогом откровенности и участия; в кружке, благодаря праву каждого приятеля во всякое время и во всякий час запускать свои неумытые пальцы прямо во внутренность товарища, ни у кого нет чистого, нетронутого места на душе; в кружке поклоняются пустому краснобаю, самолюбивому умнику, довременному
старику, носят на руках стихотворца бездарного, но с «затаенными» мыслями; в кружке молодые, семнадцатилетние
малые хитро и мудрено толкуют о женщинах и любви, а перед женщинами молчат или говорят с ними, словно с книгой, — да и о чем говорят!
Старик сидел на корточках, жмурил свои потемневшие
маленькие глаза и торопливо, но осторожно, наподобие зайца (у бедняка не было ни одного зуба), жевал сухую и твердую горошину, беспрестанно перекатывая ее со стороны на сторону.
В нескольких шагах от двери, подле грязной лужи, в которой беззаботно плескались три утки, стояло на коленках два мужика: один —
старик лет шестидесяти, другой —
малый лет двадцати, оба в замашных заплатанных рубахах, на босу ногу и подпоясанные веревками.
На самом перевале, у подножия большого кедра, стояла
маленькая кумирня, сложенная из корья.
Старик китаец остановился перед ней и сделал земной поклон. Затем он поднялся и, указывая рукой на восток, сказал только 2 слова...
У некоторых были старухи родственницы, матери или тетки; две содержали
стариков — отцов; у многих были
маленькие братья или сестры.
Но больше молодых;
стариков мало, старух еще
меньше, детей больше, чем
стариков, но все-таки не очень много.
В деревнях и
маленьких городках у станционных смотрителей есть комната для проезжих. В больших городах все останавливаются в гостиницах, и у смотрителей нет ничего для проезжающих. Меня привели в почтовую канцелярию. Станционный смотритель показал мне свою комнату; в ней были дети и женщины, больной
старик не сходил с постели, — мне решительно не было угла переодеться. Я написал письмо к жандармскому генералу и просил его отвести комнату где-нибудь, для того чтоб обогреться и высушить платье.
Далес, толстый
старик за шестьдесят лет, с чувством глубокого сознания своих достоинств, но и с не
меньше глубоким чувством скромности отвечал, что «он не может судить о своих талантах, но что часто давал советы в балетных танцах au grand opera!».
Отец мой вышел из комнаты и через минуту возвратился; он принес
маленький образ, надел мне на шею и сказал, что им благословил его отец, умирая. Я был тронут, этот религиозный подарок показал мне меру страха и потрясения в душе
старика. Я стал на колени, когда он надевал его; он поднял меня, обнял и благословил.