Неточные совпадения
«А что у вас в селении
Ни старого ни
малого,
Как вымер весь народ?»
— Ушли в
село Кузьминское,
Сегодня там и ярмонка
И праздник храмовой. —
«А далеко Кузьминское...
А день сегодня праздничный,
Куда пропал народ?..»
Идут
селом — на улице
Одни ребята
малые,
В домах — старухи старые,
А то и вовсе заперты
Калитки на замок.
Выступил тут вперед один из граждан и, желая подслужиться, сказал, что припасена у него за пазухой деревянного дела пушечка
малая на колесцах и гороху сушеного запасец небольшой. Обрадовался бригадир этой забаве несказанно,
сел на лужок и начал из пушечки стрелять. Стреляли долго, даже умучились, а до обеда все еще много времени остается.
― Не угодно ли? ― Он указал на кресло у письменного уложенного бумагами стола и сам
сел на председательское место, потирая
маленькие руки с короткими, обросшими белыми волосами пальцами, и склонив на бок голову. Но, только что он успокоился в своей позе, как над столом пролетела моль. Адвокат с быстротой, которой нельзя было ожидать от него, рознял руки, поймал моль и опять принял прежнее положение.
Когда он вошел в
маленькую гостиную, где всегда пил чай, и уселся в своем кресле с книгою, а Агафья Михайловна принесла ему чаю и со своим обычным: «А я
сяду, батюшка»,
села на стул у окна, он почувствовал что, как ни странно это было, он не расстался с своими мечтами и что он без них жить не может.
— Так за Березовым Долом рассевают клевер? Поеду посмотрю, — сказал он,
садясь на
маленького буланого Колпика, подведенного кучером.
—
Садитесь,
меньше будете волноваться.
Маленький, желтый человечек в очках, с узким лбом, на мгновение отвлекся от разговора, чтобы поздороваться, и продолжал речь, не обращая внимания на Левина. Левин
сел в ожидании, когда уедет профессор, но скоро заинтересовался предметом разговора.
Проходя через первую гостиную, Левин встретил в дверях графиню Боль, с озабоченным и строгим лицом что-то приказывавшую слуге. Увидав Левина, она улыбнулась и попросила его в следующую
маленькую гостиную, из которой слышались голоса. В этой гостиной сидели на креслах две дочери графини и знакомый Левину московский полковник. Левин подошел к ним, поздоровался и
сел подле дивана, держа шляпу на колене.
Янко
сел в лодку, ветер дул от берега, они подняли
маленький парус и быстро понеслись.
— Прошу прощенья! я, кажется, вас побеспокоил. Пожалуйте,
садитесь сюда! Прошу! — Здесь он усадил его в кресла с некоторою даже ловкостию, как такой медведь, который уже побывал в руках, умеет и перевертываться, и делать разные штуки на вопросы: «А покажи, Миша, как бабы парятся» или: «А как, Миша,
малые ребята горох крадут?»
Турка подъехал к острову, остановился, внимательно выслушал от папа подробное наставление, как равняться и куда выходить (впрочем, он никогда не соображался с этим наставлением, а делал по-своему), разомкнул собак, не спеша второчил смычки,
сел на лошадь и, посвистывая, скрылся за молодыми березками. Разомкнутые гончие прежде всего маханиями хвостов выразили свое удовольствие, встряхнулись, оправились и потом уже
маленькой рысцой, принюхиваясь и махая хвостами, побежали в разные стороны.
Он поспешно огляделся, он искал чего-то. Ему хотелось
сесть, и он искал скамейку; проходил же он тогда по К—му бульвару. Скамейка виднелась впереди, шагах во ста. Он пошел сколько мог поскорее; но на пути случилось с ним одно
маленькое приключение, которое на несколько минут привлекло к себе все его внимание.
Тетушка Анны Сергеевны, княжна Х……я, худенькая и
маленькая женщина с сжатым в кулачок лицом и неподвижными злыми глазами под седою накладкой, вошла и, едва поклонившись гостям, опустилась в широкое бархатное кресло, на которое никто, кроме ее, не имел права
садиться. Катя поставила ей скамейку под ноги: старуха не поблагодарила ее, даже не взглянула на нее, только пошевелила руками под желтою шалью, покрывавшею почти все ее тщедушное тело. Княжна любила желтый цвет: у ней и на чепце были ярко-желтые ленты.
Но тяжелая туша Бердникова явилась в игре Самгина медведем сказки о том, как
маленькие зверки поселились для дружеской жизни в черепе лошади, но пришел медведь, спросил — кто там, в черепе, живет? — и, когда зверки назвали себя, он сказал: «А я всех вас давишь»,
сел на череп и раздавил его вместе с жителями.
Затем он подумал, что Варвара довольно широко, но не очень удачно тратила деньги на украшение своего жилища. Слишком много мелочи, вазочек, фигурок из фарфора, коробочек. Вот и традиционные семь слонов из кости, из черного дерева, один — из топаза. Самгин
сел к
маленькому столику с кривыми позолоченными ножками, взял в руки
маленького топазового слона и вспомнил о семерке авторов сборника «Вехи».
За церковью, в углу небольшой площади, над крыльцом одноэтажного дома, изогнулась желто-зеленая вывеска: «Ресторан Пекин». Он зашел в
маленькую, теплую комнату,
сел у двери, в угол, под огромным старым фикусом; зеркало показывало ему семерых людей, — они сидели за двумя столами у буфета, и до него донеслись слова...
Он вошел не сразу. Варвара успела лечь в постель, лежала она вверх лицом, щеки ее опали, нос заострился; за несколько минут до этой она была согнутая, жалкая и
маленькая, а теперь неестественно вытянулась, плоская, и лицо у нее пугающе строго. Самгин
сел на стул у кровати и, гладя ее руку от плеча к локтю, зашептал слова, которые казались ему чужими...
С этим он и уснул, а утром его разбудил свист ветра, сухо шумели сосны за окном, тревожно шелестели березы; на синеватом полотнище реки узорно курчавились
маленькие волнишки. Из-за реки плыла густо-синяя туча, ветер обрывал ее край, пышные клочья быстро неслись над рекою, поглаживая ее дымными тенями. В купальне кричала Алина. Когда Самгин вымылся, оделся и
сел к столу завтракать — вдруг хлынул ливень, а через минуту вошел Макаров, стряхивая с волос капли дождя.
Самгин думал, что вот таких городов больше полусотни, вокруг каждого из них по десятку
маленьких уездных и по нескольку сотен безграмотных
сел, деревень спрятано в болотах и лесах.
Клим почувствовал себя умиленным. Забавно было видеть, что такой длинный человек и такая огромная старуха живут в игрушечном домике, в чистеньких комнатах, где много цветов, а у стены на
маленьком, овальном столике торжественно лежит скрипка в футляре. Макарова уложили на постель в уютной, солнечной комнате. Злобин неуклюже
сел на стул и говорил...
Клим Иванович
сел против Твердохлебова, это был
маленький, размеров подростка, человечек с личиком подвижным, как у мартышки, смуглое личико обросло темной бородкой, брови удивленно приподняты, темные глазки блестят тревожно.
Затем он
сел, беспокойно мигая; брови у него были белесые, так же как
маленькие усики, и эта растительность была почти незаметна на желтоватой коже плоского, пухлого лица.
Клим пошел к Лидии. Там девицы сидели, как в детстве, на диване; он сильно выцвел, его пружины старчески поскрипывали, но он остался таким же широким и мягким, как был.
Маленькая Сомова забралась на диван с ногами; когда подошел Клим, она освободила ему место рядом с собою, но Клим
сел на стул.
Но, уезжая, он принимал от Любаши книжки, брошюрки и словесные поручения к сельским учителям и земским статистикам, одиноко затерянным в
селах, среди темных мужиков, в
маленьких городах, среди стойких людей; брал, уверенный, что бумажками невозможно поджечь эту сыроватую жизнь.
Рядом с нею
села Марина, в пышном, сиреневого цвета платье, с буфами на плечах, со множеством складок и оборок, которые расширяли ее мощное тело; против сердца ее, точно орден, приколоты
маленькие часы с эмалью.
Пока они спорили, человек в сюртуке, не сгибаясь, приподнял руку Тоси к лицу своему, молча и длительно поцеловал ее, затем согнул ноги прямым углом,
сел рядом с Климом, подал ему
маленькую ладонь, сказал вполголоса...
Но только Обломов ожил, только появилась у него добрая улыбка, только он начал смотреть на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней в дверь и шутить — она опять пополнела, опять хозяйство ее пошло живо, бодро, весело, с
маленьким оригинальным оттенком: бывало, она движется целый день, как хорошо устроенная машина, стройно, правильно, ходит плавно, говорит ни тихо, ни громко, намелет кофе, наколет сахару, просеет что-нибудь,
сядет за шитье, игла у ней ходит мерно, как часовая стрелка; потом она встанет, не суетясь; там остановится на полдороге в кухню, отворит шкаф, вынет что-нибудь, отнесет — все, как машина.
Там, на большом круглом столе, дымилась уха. Обломов
сел на свое место, один на диване, около него, справа на стуле, Агафья Матвеевна, налево, на
маленьком детском стуле с задвижкой, усаживался какой-то ребенок лет трех. Подле него
садилась Маша, уже девочка лет тринадцати, потом Ваня и, наконец, в этот день и Алексеев сидел напротив Обломова.
— Погоди, Вера! — шептал он, не слыхав ее вопроса и не спуская с нее широкого, изумленного взгляда. —
Сядь вот здесь, — так! — говорил он, усаживая ее на
маленький диван.
—
Садись на свое место, ты пустой
малый!
Она не стыдливо, а больше с досадой взяла и выбросила в другую комнату кучу белых юбок, принесенных Мариной, потом проворно прибрала со стульев узелок, брошенный, вероятно, накануне вечером, и подвинула к окну
маленький столик. Все это в две, три минуты, и опять
села перед ним на стуле свободно и небрежно, как будто его не было.
Вдруг хорошенький
маленький портфельчик выскочил у ней из руки и упал на землю; она
села; лакей нагнулся поднять вещицу, но я быстро подскочил, поднял и вручил даме, приподняв шляпу.
Я
сел вместе с другими и поел рыбы — из любопытства, «узнать, что за рыба», по методе барона, да
маленькую котлетку.
Нет, берег, видно, нездоров мне. Пройдусь по лесу, чувствую утомление, тяжесть; вчера заснул в лесу, на разостланном брезенте, и схватил лихорадку. Отвык совсем от берега. На фрегате, в море лучше. Мне хорошо в моей
маленькой каюте: я привык к своему уголку, где повернуться трудно; можно только лечь на постели,
сесть на стул, а затем сделать шаг к двери — и все тут. Привык видеть бизань-мачту, кучу снастей, а через борт море.
Прежде всего
сели на перенесенные в залу кресла, а губернатор на
маленькое возвышение, на четверть аршина от пола.
Хозяйка предложила Нехлюдову тарантас доехать до полуэтапа, находившегося на конце
села, но Нехлюдов предпочел идти пешком. Молодой
малый, широкоплечий богатырь, работник, в огромных свеже-вымазанных пахучим дегтем сапогах, взялся проводить. С неба шла мгла, и было так темно, что как только
малый отделялся шага на три в тех местах, где не падал свет из окон, Нехлюдов уже не видал его, а слышал только чмоканье его сапог по липкой, глубокой грязи.
Они вошли в
маленький японский кабинетик и
сели у окна.
— Когда-то знала, — сказала она и, улыбаясь, оправив юбку и рукав кофты,
села за стол, неловко взяла своей
маленькой энергической рукой перо и, засмеявшись, оглянулась на Нехлюдова.
Маслова опять
села, опустив глаза и крепко сжав свои скрещенные пальцами
маленькие руки.
Нехлюдов
сел у окна, глядя в сад и слушая. В
маленькое створчатое окно, слегка пошевеливая волосами на его потном лбу и записками, лежавшими на изрезанном ножом подоконнике, тянуло свежим весенним воздухом и запахом раскопанной земли. На реке «тра-па-тап, тра-па-тап» — шлепали, перебивая друг друга, вальки баб, и звуки эти разбегались по блестящему на солнце плесу запруженной реки, и равномерно слышалось падение воды на мельнице, и мимо уха, испуганно и звонко жужжа, пролетела муха.
Пухлый приказчик в рубахе за стойкой и бывшие когда-то белыми половые, за отсутствием посетителей сидевшие у столов, с любопытством оглядели непривычного гостя и предложили свои услуги. Нехлюдов спросил сельтерской воды и
сел подальше от окна к
маленькому столику с грязной скатертью.
— Пожалуйте, — обратился он к Нехлюдову. Они прошли по крутой лестнице в
маленькую комнатку с одним окном, письменным столом и несколькими стульями. Смотритель
сел.
Половодов служил коноводом и был неистощим в изобретении
маленьких летних удовольствий: то устраивал ночное катанье на лодках по Узловке, то
маленький пикник куда-нибудь в окрестности, то иллюминовал старый приваловский сад, то
садился за рояль и начинал играть вальсы Штрауса, под которые кружилась молодежь в высоких залах приваловского дома.
А Калганов забежал в сени,
сел в углу, нагнул голову, закрыл руками лицо и заплакал, долго так сидел и плакал, — плакал, точно был еще
маленький мальчик, а не двадцатилетний уже молодой человек. О, он поверил в виновность Мити почти вполне! «Что же это за люди, какие же после того могут быть люди!» — бессвязно восклицал он в горьком унынии, почти в отчаянии. Не хотелось даже и жить ему в ту минуту на свете. «Стоит ли, стоит ли!» — восклицал огорченный юноша.
Тут же было несколько овсянок:
маленькие рыженькие птички были сильно встревожены криками сорокопута и карканьем ворон и поминутно то
садились на ветки деревьев, то опускались на землю.
Попадался ли ему клочок бумаги, он тотчас выпрашивал у Агафьи-ключницы ножницы, тщательно выкраивал из бумажки правильный четвероугольник, проводил кругом каемочку и принимался за работу: нарисует глаз с огромным зрачком, или греческий нос, или дом с трубой и дымом в виде винта, собаку «en face», похожую на скамью, деревцо с двумя голубками и подпишет: «рисовал Андрей Беловзоров, такого-то числа, такого-то года,
село Малые Брыки».
Пока мы шли из гостиной и
садились, Федор Михеич, у которого от «награды» глазки засияли и нос слегка покраснел, пел: «Гром победы раздавайся!» Ему поставили особый прибор в углу на
маленьком столике без салфетки.
Но Вера Павловна, как человек не посторонний, конечно, могла чувствовать только томительную сторону этой медленности, и сама представила фигуру, которою не
меньше мог потешиться наблюдатель, когда, быстро
севши и торопливо, послушно сложив руки, самым забавным голосом, то есть голосом мучительного нетерпения, воскликнула: «клянусь!»
На конце стола
сел учитель подле
маленького Саши.