Неточные совпадения
Вулич
молча вышел в спальню
майора; мы за ним последовали. Он подошел к стене, на которой висело оружие, и наудачу снял с гвоздя один из разнокалиберных пистолетов; мы еще его не понимали; но когда он взвел курок и насыпал на полку пороха, то многие, невольно вскрикнув, схватили его за руки.
Майор загадочно улыбался, но
молчал.
— А вот горох поспеет — другой год пойдет. Ну, как пришли в К-в — и посадили меня туда на малое время в острог. Смотрю: сидят со мной человек двенадцать, всё хохлов, высокие, здоровые, дюжие, точно быки. Да смирные такие: еда плохая, вертит ими ихний
майор, как его милости завгодно (Лучка нарочно перековеркал слово). Сижу день, сижу другой; вижу — трус народ. «Что ж вы, говорю, такому дураку поблажаете?» — «А поди-кась сам с ним поговори!» — даже ухмыляются на меня.
Молчу я.
— Довольны, ваше высокоблагородие! — мрачно раздалось несколько десятков голосов; остальные упорно
молчали. Но
майору только того и надо было. Ему, очевидно, самому было выгодно кончить скорее дело, и как-нибудь кончить согласием.
Хозяин
молчал, улыбался, — я был очень благодарен ему за то, что он
молчит, но со страхом ждал, что и он вступится сочувственно в шум и вой. Взвизгивая, ахая, женщины подробно расспрашивали Викторушку, как именно сидела дама, как стоял на коленях
майор — Виктор прибавлял всё новые подробности.
Мне об это самое место начальство праведное целую рощу перевело… Так полосовали, не вроде Орлова, которого добрая душа,
майор, как сына родного обласкал… А нас, бывало, выпорют, да в госпиталь на носилках или просто на нары бросят — лежи и
молчи, пока подсохнет.
Авдей подошел к убитому. На его сумрачном и похудевшем лице выразилось свирепое, ожесточенное сожаление… Он поглядел на адъютанта и на
майора, наклонил голову, как виноватый,
молча сел на лошадь и поехал шагом прямо на квартиру полковника.
На приступе Варшавы граф Толь подъехал с князем к первому взятому бастиону, расцеловал
майора, поздравил его с крестом и потом спросил его, указывая на толпу пленных: «Кто же у вас будет их беречь?»
Майор, державший платок на ране,
молчал и с испуганным недоумением смотрел в глаза генералу.
Но он не скоро дождался ответа, и то, как слушатели отозвались на его вопрос, не могло показаться ему удовлетворительным.
Майор Форов, первый из выслушавших эту повесть Гордановского обращения, встал с места и, презрительно плюнув, отошел к окну. Бодростин повторил ему свой вопрос, но получил в ответ одно коротенькое: «наплевать». Потом, сожалительно закачав головой, поднялся и
молча направился в сторону Евангел. Бодростин и его спросил, но священник лишь развел руками и сказал...
Катерина Астафьевна потерянно защипала свою верхнюю губу, что у нее было знаком высшего волнения, и страшно испугалась, когда
майор взял ее
молча за руку и повел к аналою, у которого уже стоял облаченный в ризу Евангел и возглашал...
Все встали и начали прощаться, а Синтянина этим временем обтерла
молча своим платком лицо
майора, чему тот нимало не препятствовал, но когда генеральша прошептала: «Вы, Филетер Иванович, святой», — он резко ответил...
— Негодяй! — кипятился
майор. — Мошенник! Каналья! Повесить тебя мало, анафему! Афганец! Ах, мое вам почтение! — сказал он, увидев Вывертова. — Очень рад вас видеть. Как вам это нравится? Неделя уж, как ссадил лошади ногу, и
молчит, мошенник! Ни слова! Не догляди я сам, пропало бы к чёрту копыто! А? Каков народец? И его не бить по морде? Не бить? Не бить, я вас спрашиваю?
Через полчаса
Майоров ушел. Марина все сидела
молча и глядела на Темку. Он старался не встретиться с нею глазами.
Вошел
Майоров, — бритый, с тонкими насмешливыми губами. Говорили о предстоящем съезде. Марина не вмешивалась в разговор,
молча сидела на стуле и била карандашом о лежавшую книгу то одним концом, то другим.