Неточные совпадения
Мадам Шталь говорила с Кити как с милым
ребенком, на которого
любуешься, как на воспоминание своей молодости, и только один раз упомянула о том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и вера и что для сострадания к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела разговор на другое.
Приятнее же всего Дарье Александровне было то, что она ясно видела, как все эти женщины
любовались более всего тем, как много было у нее
детей и как они хороши.
Утром сели на пароход, удобный, как гостиница, и поплыли встречу караванам барж, обгоняя парусные рыжие «косоуши», распугивая увертливые лодки рыбаков. С берегов, из богатых сел, доплывали звуки гармоники, пестрые группы баб
любовались пароходом, кричали
дети, прыгая в воде, на отмелях. В третьем классе, на корме парохода, тоже играли, пели. Варвара нашла, что Волга действительно красива и недаром воспета она в сотнях песен, а Самгин рассказывал ей, как отец учил его читать...
Оттого он как будто пренебрегал даже Ольгой-девицей,
любовался только ею, как милым
ребенком, подающим большие надежды; шутя, мимоходом, забрасывал ей в жадный и восприимчивый ум новую, смелую мысль, меткое наблюдение над жизнью и продолжал в ее душе, не думая и не гадая, живое понимание явлений, верный взгляд, а потом забывал и Ольгу и свои небрежные уроки.
Штольц тоже
любовался ею бескорыстно, как чудесным созданием, с благоухающею свежестью ума и чувств. Она была в глазах его только прелестный, подающий большие надежды
ребенок.
Она подошла к ней, пристально и ласково поглядела ей в глаза, потом долго целовала ей глаза, губы, щеки. Положив ее голову, как
ребенка, на руку себе, она
любовалась ее чистой, младенческой красотой и крепко сжала в объятиях.
«Счастливое
дитя! — думал Райский,
любуясь ею, — проснешься ли ты или проиграешь и пропоешь жизнь под защитой бабушкиной „судьбы“? Попробовать разбудить этот сон… что будет!..»
Он видимо
любовался на мой раскрытый от удивления рот. Никогда и ничего не слыхивал я до сих пор про грудного
ребенка. И вот в этот миг вдруг хлопнула дверь у соседок и кто-то быстро вошел в их комнату.
Снегурочка, да чем же
Встречать тебе восход Ярила-Солнца?
Когда его встречаем, жизни сила,
Огонь любви горит у нас в очах,
Любовь и жизнь — дары Ярила-Солнца;
Его ж дары ему приносят девы
И юноши; а ты сплела венок,
Надела бус на шейку, причесалась,
Пригладилась — и запон, и коты
Новехоньки, — тебе одна забота,
Как глупому
ребенку,
любоватьсяНа свой наряд да забегать вперед,
Поодоль стать, — в глазах людей вертеться
И хвастаться обновками.
— У Акулины своего дела по горло; а сама и сходила бы, да ходилки-то у меня уж не прежние. Да и что я на вас за работница выискалась! Ишь командир командует: сходи да сходи. Уеду отсюда, вот тебе крест, уеду! Выстрою в Быкове усадьбу, возьму
детей, а ты живи один с милыми сестрицами,
любуйся на них!
Пароход мог отправиться только в конце апреля. Кстати, Харитина назвала его «Первинкой» и
любовалась этим именем, как
ребенок, придумавший своей новой игрушке название. Отвал был назначен ранним утром, когда на пристанях собственно публики не было. Так хотел Галактион. Когда пароход уже отвалил и сделал поворот, чтобы идти вверх по реке, к пристани прискакал какой-то господин и отчаянно замахал руками. Это был Ечкин.
Мать сидела с работой в другой комнате на диване и, притаив дыхание, смотрела на него,
любуясь каждым его движением, каждою сменою выражения на нервном лице
ребенка.
А он улыбался: не думал он спать,
Любуясь красивым пакетом;
Большая и красная эта печать
Его забавляла…
С рассветом
Спокойно и крепко заснуло
дитя,
И щечки его заалели.
С любимого личика глаз не сводя,
Молясь у его колыбели,
Я встретила утро…
Я вмиг собралась.
Сестру заклинала я снова
Быть матерью сыну… Сестра поклялась…
Кибитка была уж готова.
Я с недоумением и тоскою смотрел на него. Наташа умоляла меня взглядом не судить его строго и быть снисходительнее. Она слушала его рассказы с какою-то грустною улыбкой, а вместе с тем как будто и
любовалась им, так же как
любуются милым, веселым
ребенком, слушая его неразумную, но милую болтовню. Я с упреком поглядел на нее. Мне стало невыносимо тяжело.
Малиновые губы маленького рта вздрагивали самодовольной улыбкой; девушка
любовалась собою, как
дитя игрушкой, которая ему ещё не надоела.
Их пасмурные лица казались еще грустнее от противуположности с веселыми и беззаботными лицами
детей, которые, выглядывая из дорожных экипажей, с шумной радостью
любовались открытыми полями и зеленеющимся лесом.
Павел хотел было отказаться, но ему жаль стало сестры, и он снова сел на прежнее место. Через несколько минут в комнату вошел с нянькой старший сын Лизаветы Васильевны. Он, ни слова не говоря и только поглядывая искоса на незнакомое ему лицо Павла, подошел к матери и положил к ней головку на колени. Лизавета Васильевна взяла его к себе на руки и начала целовать. Павел
любовался племянником и, кажется, забыл неприятное впечатление, произведенное на него зятем:
ребенок был действительно хорош собою.
И теперь, как выеду, так словно
дитя малое, на дома да на церкви
любуюсь: всё-то мне в диковину.
Между тем слух о необыкновенных его способностях разнесся вскоре по целому Петербургу. Сам директор училищ приезжал несколько раз в пансион и
любовался Алешею. Учитель носил его на руках, ибо чрез него пансион вошел в славу. Со всех концов города съезжались родители и приставали к нему, чтоб он
детей их принял к себе, в надежде, что и они такие же будут ученые, как Алеша.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя, —
Я в умиленье, молча, нежно
Любуюсь вами, как
дитя!..
Да и как было не
любоваться! Он так мило мурлыкал, так доверчиво лизал своим черным языком мои руки и кончил тем, что заснул у меня на руках, как маленький
ребенок.
И разговор стал самый интересный для Дарьи Александровны: как рожала? Чем была больна? Где муж? Часто ли бывает? Дарье Александровне не хотелось уходить от баб: так интересен ей был разговор с ними, так совершенно одни и те же были их интересы. Приятнее всего Дарье Александровне было то, что она ясно видела, как все эти женщины
любовались более всего тем, как много было у нее
детей, и как они хороши».
— Завтра должно родиться королевское
дитя. Пусть оно будет так же прекрасно, как роза, и пусть все
любуются им и дивятся его красоте.
Дети закончили украшать елку и теперь
любовались ею.
Он нежно любил своих
детей,
любовался ими, дрожал за их здоровье, обходился мягко, с юмором, баловал в меру, следил за их успехами в гимназии.
Еще
ребенок ты. Твой детский стан так тонок,
И так наивен твой невинный разговор,
Твой голос молодой так серебристо-звонок,
И ясен и лучист задумчивый твой взор.
Тобой нельзя,
дитя, не
любоваться,
Куда ни явишься, покорно все тебе.
И только я один не в силах отвязаться
От мыслей о твоей, красавица, судьбе.
И мучит все меня один вопрос упорный:
Что в будущем сулит роскошный твой расцвет, —
Сокровища ль живые силы плодотворной,
Иль только пышный пустоцвет?
Два из них сели около судомойки и с веселой внимательностью и кроткой улыбкой на лицах
любовались на нас, как
любуются родители на милых
детей, когда они мило играют.
Лидочка осталась одна. Ей было как-то грустно и тяжело сегодня. Хотелось бегать и резвиться не меньше остальных
детей и
любоваться небом и цветами, болтать, смеяться и прыгать, а ужасная слепота приковывала ее к месту, не позволяя наслаждаться всеми детскими радостями, какими пользовались веселые, здоровые
дети.
— Вы ничего не видите,
дитя мое? — спросил ее ласковый голос молодого доктора. — Но ведь было время, когда вы видели природу и
любовались ею?
Нечаянно увидел он
дитя на руках у мамки, долго
любовался им и стал находить в нем сходство с князем Васильем Васильевичем Голицыным [Голицын Василий Васильевич (1643–1714) — фаворит царевны Софьи Алексеевны, в период ее правления фактически руководил всеми государственными делами; ввел некоторые преобразования во внутреннем устройстве государства, содействовал отмене местничества и пр.].
Княжич подносил к огню то цепь золотую с медвежьими головками или чешуйчатый золотой пояс, то жуковины (перстни) яхонтовые и изумрудные, то крестики, монисты, запястья, запонки драгоценные;
любовался ими, надевал ожерелья себе на шею и спрашивал дьяка, идут ли они к нему; брал зерна бурмицкие и лалы в горсть, пускал их, будто дождь, сквозь пальцы, тешился их игрою, как настоящее
дитя, — и вдруг, послышав голос в ближней комнате, бросил все кое-как в ларец.
Ничего не зная, не подозревая ничего, Анастасия думала только о восторгах любви. Самая память об отце посещала ее душу, как сладкое видение. Не в гробу мертвецом представлялся он ей, а живой, с улыбкою, с благословением, как бы говорил: «Видишь, Настя, я отгадал, что ты любишь Антона; живите счастливо, буди над вами благословение божье!» Добрый отец, он веселится теперь между ангелами и
любуется благополучием
детей своих.
— Дорого, — сказала Наташа. — Ну, как
дети рады будут и maman. Только напрасно ты мне это купил, — прибавила она, не в силах удержать улыбку,
любуясь на золотой в жемчугах гребень, которые тогда только что стали входить в моду.
Апелляции на этот владычный суд не было, и все были довольны, как истинно «смиреннейший» первосвятитель стал вверху всех положений. «Недостойного» крещения хитреца привели в прием и забрили, а
ребёнка отдали его отцу. Их счастьем и радостью
любоваться было некогда; забритый же наемщик, сколько мне помнится, после приема окрестился: он не захотел потерять хорошей крестной матери и тех тридцати рублей, которые тогда давались каждому новокрещенцу-еврею…