Неточные совпадения
Странное смешение в этом великолепном
создании! Никогда не переставал я
любить его; знаю, что и он платил мне тем же чувством; но невольно, из дружбы к нему, желалось, чтобы он, наконец, настоящим образом взглянул на себя и понял
свое призвание. Видно, впрочем, что не могло и не должно было быть иначе; видно, нужна была и эта разработка, коловшая нам, слепым, глаза.
Долго я смотрел на Машу, которая, лежа на сундуке, утирала слезы
своей косынкой, и, всячески стараясь изменять
свой взгляд на Василья, я хотел найти ту точку зрения, с которой он мог казаться ей столь привлекательным. Но, несмотря на то, что я искренно сочувствовал ее печали, я никак не мог постигнуть, каким образом такое очаровательное
создание, каким казалась Маша в моих глазах, могло
любить Василья.
Она не хочет верить, чтобы он был так бессилен на добро;
любя в нем
свою надежду,
свое будущее
создание, она делает для него все: пренебрегает даже условными приличиями, едет к нему одна, никому не сказавшись, и не боится, подобно ему, потери
своей репутации.
Напрасно говорю я себе, что я не мог ожидать такой мгновенной развязки, что она меня самого поразила
своей внезапностью, что я не подозревал, какое существо была Вера. Она, точно, умела молчать до последней минуты. Мне следовало бежать, как только я почувствовал, что
люблю ее,
люблю замужнюю женщину; но я остался — и вдребезги разбилось прекрасное
создание, и с немым отчаянием гляжу я на дело рук
своих.
— «Золотой лягушки», — отвечал Форов, играя
своим ценным брелоком. — Глафире Васильевне охота шутить и дарить мне золото, а я философ и беру сей презренный металл в каком угодно виде, и особенно доволен, получая кусочек золота в виде этого невинного
создания, напоминающего мне поколение людей, которых я очень
любил и с которыми навсегда желаю сохранить нравственное единение. Но жениться на Бодростиной… ни за что на свете!
То сбирался он писать к жене — добрейшему, прекрасному
созданию, которое столько
любило его и ни разу, с тех пор как они жили вместе, не подало ему причины к неудовольствию; решался изобразить ей
свою неблагодарность,
свое безрассудство и просить ее возвратиться скорее в Петербург, чтобы спасти его от него самого.
Императрица
любила Петербург как
создание своего отца и благоговела перед каждым памятником, напоминавшим великого преобразователя.
Хотя Надежда Николаевна не принимала участия в тратах графа, но она была из тех шатких нравственных
созданий, которые добродетельны до тех пор, пока нет соблазна. Сердца она не имела, детей
своих не
любила, мужа презирала.