Неточные совпадения
Бог знает, удовольствовался ли бы поэт или мечтатель природой мирного уголка. Эти господа, как известно,
любят засматриваться на луну да слушать щелканье соловьев.
Любят они луну-кокетку, которая бы наряжалась в палевые
облака да сквозила таинственно через ветви дерев или сыпала снопы серебряных лучей в глаза своим поклонникам.
— Я
люблю иначе, — сказала она, опрокидываясь спиной на скамью и блуждая глазами в несущихся
облаках. — Мне без вас скучно; расставаться с вами не надолго — жаль, надолго — больно. Я однажды навсегда узнала, увидела и верю, что вы меня
любите, — и счастлива, хоть не повторяйте мне никогда, что
любите меня. Больше и лучше
любить я не умею.
Сегодня я проехал мимо полыньи: несмотря на лютый мороз, вода не мерзнет, и
облако черного пара, как дым, клубится над ней. Лошади храпят и пятятся. Ямщик франт попался, в дохе, в шапке с кистью, и везет плохо. Лицо у него нерусское. Вообще здесь смесь в народе. Жители по Лене состоят и из крестьян, и из сосланных на поселение из разных наций и сословий; между ними есть и жиды, и поляки, есть и из якутов. Жидов здесь
любят: они торгуют, дают движение краю.
Мгновениями ему мечтались и горы, и именно одна знакомая точка в горах, которую он всегда
любил припоминать и куда он
любил ходить, когда еще жил там, и смотреть оттуда вниз на деревню, на чуть мелькавшую внизу белую нитку водопада, на белые
облака, на заброшенный старый замок.
Все только хлопочут, как бы потанцевать, в карты, на бильярде поиграть, а чтобы этак почитать, поучиться, потолковать о чем-нибудь возвышенном, — к этому ни у кого нет ни малейшей охоты, а, напротив, смеются над тем, кто это
любит: «ну, ты, говорят, философ, занесся в свои
облака!».
Людмила же вся жила в образах: еще в детстве она, по преимуществу,
любила слушать страшные сказки, сидеть по целым часам у окна и смотреть на луну, следить летним днем за
облаками, воображая в них фигуры гор, зверей, птиц.
Лена очень обрадовалась, узнав, что теперь подошла новая реформа и ее отца зовут опять туда, где родилась, где жила, где
любила ее мать, где она лежит в могиле… Лена думала, что она тоже будет жить там и после долгих лет, в которых, как в синей мреющей дали, мелькало что-то таинственное, как
облако, яркое, как зарница, — ляжет рядом с матерью. Она дала слово умиравшей на Песках няне, что непременно привезет горсточку родной земли на ее могилу на Волковом кладбище.
Но последних слов уже не было слышно. Коляска, принятая дружно четверкою сильных коней, исчезла в
облаках пыли. Подали и мой тарантас; я сел в него, и мы тотчас же проехали городишко. «Конечно, этот господин привирает, — подумал я, — он слишком сердит и не может быть беспристрастным. Но опять-таки все, что он говорил о дяде, очень замечательно. Вот уж два голоса согласны в том, что дядя
любит эту девицу… Гм! Женюсь я иль нет?» В этот раз я крепко задумался.
Калерия. У меня в душе растет какая-то серая злоба… серая, как
облако осени… Тяжелое
облако злобы давит мне душу, Варя… Я никого не
люблю, не хочу
любить!.. И умру смешной старой девой.
Калерия (живо). Очень! Особенно последние… Они менее реальны, в них меньше грубой плоти! Они полны той мягкой, теплой грустью, которая окутывает душу, как
облако окутывает солнце в час заката. Немногие умеют ценить их, но эти немногие горячо
любят вас.
Любовного элемента он избегал, будто стыдился, природу описывал часто и при этом
любил употреблять такие выражения, как прихотливые очертания гор, причудливые формы
облаков или аккорд таинственных созвучий…
Обыкновенно, когда я остаюсь сам с собою или бываю в обществе людей, которых
люблю, я никогда не думаю о своих заслугах, а если начинаю думать, то они представляются мне такими ничтожными, как будто я стал ученым только вчера; в присутствии же таких людей, как Гнеккер, мои заслуги кажутся мне высочайшей горой, вершина которой исчезает в
облаках, а у подножия шевелятся едва заметные для глаза Гнеккеры.
Я опущусь на дно морское,
Я полечу за
облака,
Я дам тебе всё, всё земное —
Люби меня!..
И то, что оно не открывалось все сразу, а целомудренно таилось в дымке прозрачных
облаков, делало его милым, как девушку, которую
любишь; и Сергей Головин глядел в небо, пощипывал бородку, щурил то один, то другой глаз с длинными пушистыми ресницами и что-то усиленно соображал.
Мне очень нравился Мигун, я
любил его красивые, печальные песни. Когда он пел, то закрывал глаза, и его страдальческое лицо не дергалось судорогами. Жил он темными ночами, когда нет луны или небо занавешено плотной тканью
облаков. Бывало, с вечера зовет меня тихонько...
Было это время хорошо для меня, время тихо-радостного праздника.
Любил я один во храме быть, и чтобы ни шума, ни шелеста вокруг — тогда, в тишине, пропадал я, как бы возносился на
облака, с высоты их все люди незаметны становились для меня и человеческое — невидимо.
Однажды, в час, когда лучи заката
По
облакам кидали искры злата,
Задумчив на кургане Измаил
Сидел: еще ребенком он
любилПрироды дикой пышные картины,
Разлив зари и льдистые вершины,
Блестящие на небе голубом...
Утешься, друг; она дитя,
Твое унынье безрассудно:
Ты
любишь горестно и трудно,
А сердце женское шутя.
Взгляни: под отдаленным сводом
Гуляет вольная луна;
На всю природу мимоходом
Равно сиянье льет она.
Заглянет в
облако любое,
Его так пышно озарит,
И вот — уж перешла в другое
И то недолго посетит.
Кто место в небе ей укажет,
Примолвя: там остановись!
Кто сердцу юной девы скажет:
Люби одно, не изменись?
Утешься!
Бурмистров вздрагивал от холода. Часто повторяемый вопрос — что делать? — был близок ему и держал его в углу, как собаку на цепи. Эти зажиточные люди были не любимы им, он знал, что и они не
любят его, но сегодня в его груди чувства плыли подобно
облакам, сливаясь в неясную свинцовую массу. Порою в ней вспыхивал какой-то синий болотный огонек и тотчас угасал.
Луна катится в зимних
облаках,
Как щит варяжский или сыр голландской.
Сравненье дерзко, но
люблю я страх
Все дерзости, по вольности дворянской.
Спокойствия рачитель на часах
У будки пробудился, восклицая:
«Кто едет?» — «Муза!» — «Что за чорт! Какая?»
Ответа нет. Но вот уже пруды…
Белеет мост, по сторонам сады
Под инеем пушистым спят унылы;
Луна сребрит железные перилы.
О, я
люблю густые
облака,
Когда они толпятся над горою,
Как на хребте стального шишака
Колеблемые перья! Пред грозою,
В одеждах золотых, издалека
Они текут безмолвным караваном,
И, наконец, одетые туманом,
Обнявшись, свившись будто куча змей,
Беспечно дремлют на скале своей.
Настанет день, — их ветер вновь уносит:
Куда, зачем, откуда? — кто их спросит?
Андрей (берет ее за руку). Нет, уж извините. Откладывать зачем же — очень накипело. Вот почти месяц вы моей женой считаетесь, а жена ли вы мне? Какая моя жизнь? Забрался, было, в мечтах-то выше
облака, да вот и свалился. Ведь я вас
любил, выше всего на свете ставил… Вы думаете, легко мне говорить теперь в глаза, что вы меня обманули?
Природу я совсем не знала, потому что представляла себе любовь к ней чем-то особенным, на что способны одни только сочинители, поэты. Теперь я вижу, что привязываться к природе вовсе не трудно. Нравится вам быть на вольном воздухе, не скучно вам в лесу, приятно поваляться на траве, следят ваши глаза за всяким новым предметом:
облако ли то, пригорок, деревцо, отблеск солнца… вот вы и
любите природу. Поживите так несколько дней в дружбе с нею, и вам уже она нужна каждый день…
Нет в этой местности ни высоких гор, на которых
любят кочевать караваны
облаков, ни величественных рек, ни лесов дремучих, то поющих вам, как таинственный хор духов, свою скорбную, долгую песнь, то разрывающихся ревом и треском урагана.