Неточные совпадения
Забавно было наблюдать колебание ее симпатии между madame Рекамье и madame Ролан, портреты той и другой поочередно
являлись на самом видном месте среди портретов других знаменитостей, и по тому, которая из двух француженок выступала на первый план, Самгин безошибочно определял, как настроена Варвара: и если на видном месте
являлась Рекамье, он говорил, что искусство — забава пресыщенных, художники — шуты буржуазии, а когда Рекамье сменяла madame Ролан, доказывал, что Бодлер революционнее Некрасова и рассказы Мопассана обнажают
ложь и ужасы буржуазного общества убедительнее политических статей.
«Деловито, просто, никакой
лжи», — мысленно одобрил ее Самгин. Он ждал ее недолго, но весьма нетерпеливо.
Явилась и, раздеваясь, сказала вполголоса...
Социальная утопия всегда заключает в себе
ложь, и вместе с тем человек в своей исторической судьбе не может обойтись без социальных утопий, они
являются движущей силой.
Нагибинское дело остановилось в неопределенном положении. За недостатком улик был выпущен и Полуянов. Выпущенный раньше Лиодор несколько раз
являлся к следователю с новыми показаниями, и его опять сажали в острог, пока не оказывалось, что все это
ложь. Все внимание следователя сосредоточивалось теперь именно на Лиодоре, который казался ему то психически ненормальным человеком, то отчаянным разбойником, смеявшимся над ним в глаза. В последний раз Лиодора к следователю отправил сам Харитон Артемьич.
Весь природный порядок, пространственный, временный, материальный, закономерный, который
явился результатом греха, соблазненности наущениями духа зла, есть наполовину подделка бытия,
ложь и призрак, так как в нем царит смерть, рабство и страдание.
Ведь вся эта нескладная театральная суматоха и всеобщая путаница
являлась только живым сколком и продолжением того, что считалось за действительность в господском доме; те же декорации и кулисы, тот же оптический обман на каждом шагу и только меньше фальши и
лжи, хотя актеры и актрисы должны были изображать совсем других людей.
Дело в том, что история дает приют в недрах своих не только прогрессивному нарастанию правды и света, но и необычайной живучести
лжи и тьмы. Правда и
ложь живут одновременно и рядом, но при этом первая
является нарождающеюся и слабо защищенною, тогда как вторая представляет собой крепкое место, снабженное всеми средствами самозащиты. Легко понять, какого рода результаты могут произойти из подобного взаимного отношения сторон.
Он хвалил направление нынешних писателей, направление умное, практическое, в котором, благодаря бога, не стало капли приторной чувствительности двадцатых годов; радовался вечному истреблению од, ходульных драм, которые своей высокопарной
ложью в каждом здравомыслящем человеке могли только развивать желчь; радовался, наконец, совершенному изгнанию стихов к ней, к луне, к звездам; похвалил внешнюю блестящую сторону французской литературы и отозвался с уважением об английской — словом,
явился в полном смысле литературным дилетантом и, как можно подозревать, весь рассказ о Сольфини изобрел, желая тем показать молодому литератору свою симпатию к художникам и любовь к искусствам, а вместе с тем намекнуть и на свое знакомство с Пушкиным, великим поэтом и человеком хорошего круга, — Пушкиным, которому, как известно, в дружбу напрашивались после его смерти не только люди совершенно ему незнакомые, но даже печатные враги его, в силу той невинной слабости, что всякому маленькому смертному приятно стать поближе к великому человеку и хоть одним лучом его славы осветить себя.
Все самые неестественные лица и события были для меня так же живы, как действительность, я не только не смел заподозрить автора во
лжи, но сам автор не существовал для меня, а сами собой
являлись передо мной, из печатной книги, живые, действительные люди и события.
Потом
являлась Александра Викторовна Травкина с мужем, — высокая, тонкая, рыжая, она часто сморкалась так странно, точно коленкор рвали. А муж её говорил шёпотом, — у него болело горло, — но говорил неустанно, и во рту у него точно сухая солома шуршала. Был он человек зажиточный, служил по акцизу, состоял членом правления в каком-то благотворительном обществе, и оба они с женой постоянно ругали бедных, обвиняли их во
лжи, в жадности, в непочтительности к людям, которые желают им добра…
«Мы княгине напишем! — решился он после некоторого размышления. — Благо бумага все терпит: трус на бумаге может
явиться храбрецом; подлец нагло говорит о своем благородстве, она смиренно переносит всякую
ложь, пошлость, глупость, — виват бумаге! Напишем-с», — повторил еще раз Миклаков и действительно написал. Письмо его вышло в том же юмористическом и насмешливом тоне, хоть вместе с тем на сердце у него сильно щемило и болело.
Это — смесь хороших инстинктов с
ложью, живого ума с отсутствием всякого намека на идеи и убеждения, путаница понятий, умственная и нравственная слепота — все это не имеет в ней характера личных пороков, а
является, как общие черты ее круга. В собственной, личной ее физиономии прячется в тени что-то свое, горячее, нежное, даже мечтательное. Остальное принадлежит воспитанию.
Каждый рассказ
являлся пред нами кружевом, в котором преобладали черные нити — это была правда, и встречались нити ярких цветов —
ложь.
Тогда же еще, при взгляде на эту милую группу под ясным осенним солнцем, у меня
явилось странное чувство, как будто разгадка чего-то, и задуманное мною убийство показалось мне холодною
ложью из какого-то другого, совсем особого мира.
Когда они убедились, что можно, выехать на бескорыстии, — они преследуют взятки; видя, что просвещение пошло в ход, они кричат о святости наук, о любви к знанию; догадавшись, что идеи гуманности и правды одолевают старые начала угнетения и
лжи, они
являются везде защитниками слабых, поборниками справедливости и т. п.
После того как «атом
лжи проник в их сердца и понравился им», — «тогда у них
явилась наука».
А его сентиментальная quasi — христианская разновидность — «панхристизм», как вид некоего религиозного натурализма, есть
ложь и «прелесть», и это несмотря на то, что святому, победившему «мир» и восстановившему в себе софийное целомудрие, мир и теперь
является христософиен.
Целью
является правда, а средством
ложь.
Тип академиков, профессоров, научных специалистов совсем не
является типом свободных людей, свободных от предвзятых суждений, от условной
лжи.
В сущности, в современном обществе, в современной социальной обыденности реального моногамического брака не существует, он
является условной
ложью и лицемерием, он есть законнический номинализм.
Любовью горячею к братьям
И словом правдивым могуч,
Явился он к нам… и рассеял
Всю тьму показавшийся луч,
И светом его озаренные,
Узрели мы язвы свои,
Увидели
ложь вознесенную,
Увидели царствие тьмы.
Воздвигнутый силою чудною,
Восстал он за братьев меньших.
Восстал за их жизнь многотрудную,
Безропотность тихую их…
Философские споры, которые в советской России продолжаются целые годы и потом печатаются, есть обсуждение вопросов не столько с точки зрения истины и
лжи, сколько с точки зрения ортодоксии и ереси, т. е.
являются скорее теологическими, чем философскими спорами.
И вот теперь ему придется выслушать откровенную исповедь юноши, еще совсем мальчика, который не замечен им во
лжи, о внутренней стороне жизни Дарьи Николаевны Салтыковой, о гнусностях и злодействах, которые она производит, и потерпевшим лицом этих действий
является, наконец, ее приемыш. «Его превосходительство» был убежден, что услышит правдивый, искренний, ничем не прикрашенный рассказ. Внутренний голос подсказывал уме это. Знание характера Кости это подтверждало.
И минутами, когда мне хочется посмеяться, я представляю себе дьявола, который, со всем великим запасом адской
лжи, хитрости и лукавства,
явился на землю в тщеславной надежде гениально солгать, — и вдруг оказывается, что там просто-напросто не знают разницы между правдою и
ложью, какую знают и в аду, и любая женщина, любой ребенок в невинности глаз своих искусно водит за нос самого маститого артиста!
Но в этой же стихии образуется новая
ложь и многое старое
является в новой лишь форме.
То, что у нас в течение полугода называют «социалистическим» движением, представляет нестерпимую
ложь и обман и
является ширмой для самых низменных массовых инстинктов и для бесстыдного демагогического им потворства.