Несколько минут спустя после реплики, в которой Дикой так решительно отвергал, в пользу собственного каприза, все нравственные и
логические основания для суждения о человеке, этот же самый Дикой напускается на Кулигина, когда, тот, для объяснения грозы, выговорил слово электричество.
Неточные совпадения
— Да-с, вы говорите серьезное
основание; но где ж оно и какое? Оно должно же по крайней мере иметь какую-нибудь систему,
логическую последовательность, развиваться органически, а не метаться из стороны в сторону, — возразил редактор; но Калинович очень хорошо видел, что он уж только отыгрывался словами.
Но там, где все зависит от грубой силы, где неразумная прихоть нескольких Диких или суеверное упрямство какой-нибудь Кабановой разрушает самые верные
логические расчеты и нагло презирает самые первые
основания взаимных прав, там уменье пользоваться обстоятельствами очевидно превращается в уменье применяться к прихотям самодуров и подделываться под все их нелепости, чтобы и себе проложить дорожку к их выгодному положению.
В монологах Катерины видно, что у ней и теперь нет ничего формулированного; она до конца водится своей натурой, а не заданными решениями, потому что для решений ей бы надо было иметь
логические твердые
основания, а между тем всё начала, которые ей даны для теоретических рассуждений, решительно противны ее натуральным влечениям.
Вера перескакивает через закон достаточного
основания,
логической самоотчетности:
основания ее недостаточны, или вовсе отсутствуют, или же явно превышаются выводами.
Если этические суждения не имеют фактической принудительности науки или
логической принудительности математики, то и все те гносеологические, метафизические и религиозные выводы, которые делает Кант на
основании анализа этического переживания («практического разума»), лишены самостоятельной основы и держатся на этической интуиции.
Здесь нет места ни антиномии, с ее
логическим перерывом, ни Тайне: беспримесный рационализм — вот обратная сторона того всеведения или «гнозиса», которым мнил себя обладающим, по одним
основаниям, Гегель, а по другим — Беме, почему он и оказывается столь родственным по тенденциям современному «теософизму», оккультному или мистическому рационализму [Шеллинг дает такую характеристику «теософизма» Беме: «В третьем виде эмпиризма сверхчувственное сделано предметом действительного опыта благодаря тому, что допускается возможное восхищение человеческого существа в Бога, а вследствие этого необходимое, безошибочное созерцание, проникающее не только в божественное существо, но и в сущность творения и во все события в нем…
Разумеется, для человечества, насколько оно живет в плоскости ума, а следовательно, до известной степени обречено на науку и философию, должна иметь силу этика ума, существует обязанность
логической честности, борьбы с умственной ленью, добросовестного преодоления преодолимых трудностей, но религиозно перед человеком ставится еще высшая задача — подняться над умом, стать выше ума, и именно этот путь указуют люди христианского, религиозного подвига [На
основании сказанного определяется и наш ответ на вопрос о «преображении разума», поставленный кн.
Тогда я еще не понимал, что неожиданно, подобно Ньютону с его знаменитым яблоком, я открыл великий закон, на котором зиждется вся история человеческой мысли, ищущей не правды, которой ей не дано знать, а правдоподобности, т. е. гармонии между видимым и мыслимым, на
основании строгих законов
логического мышления.