В толстом рыжеволосом человеке, с надутым, синеватого цвета бритым
лицом утопленника, с толстыми губами, он узнал своего учителя Степана Андреевича Томилина, против него, счастливо улыбаясь, сидел приват-доцент Пыльников.
Порою мелькало обезумевшее лицо с вытаращенными глазами, мёртвое и вздутое, как
лицо утопленника; оставались в памяти чьи-то испуганные, виноватые улыбки, свирепо нахмуренные брови, оскаленные зубы, туго сжатые кулаки одиноких людей, сидевших в углах.
Ему хотелось, чтобы вокруг было тихо, чтобы девицы перестали плавать в воздухе, как скучные клочья весенней тучи, и бритый тапёр с тёмно-синим
лицом утопленника не тыкал пальцами в жёлтые зубы рояля, похожего на челюсть чудовища, которое громко и визгливо хохотало.
Крупное, опухшее и посиневшее, с седой колючей щетиной на подбородке и щеках, оно походило на
лицо утопленника, пробывшего несколько дней в воде; полуприподнятые тяжелые веки, под которыми серел тусклый и неподвижный зрачок, и тяжелый запах делали этого живого мертвеца отвратительным.
Вид торчащих из болота рук, ног и голов, ужас и безобразие смерти на
лицах утопленников, самая жизнь, беснующаяся в исступлении страстей, вопли радости, ругательства борющихся, хохот победы — все соединилось, чтобы составить из этого грабежа адский пир.
Неточные совпадения
Чувствую, холодный такой, мокрый весь, синий, как известно,
утопленник, а потом будто белеет;
лицо опять человеческое становится, глазами смотрит все на меня и совсем как живой, совсем живой.
Я приблизил было свое
лицо к его
лицу… «Так вот каковы
утопленники», — думалось мне, и душа замирала… И вдруг я вижу — губы Давыда дрогнули, и его немножко вырвало водою…
Весь опух, посинел, точно
утопленник, уши у него выросли, оттопырились, губа отвисла, и обнаженные зубы кажутся лишними на его и без них страшном
лице.
Место происшествия, как водится, окружала густая толпа; я едва мог пробраться к небольшой площадке перед кабаком, на которой, посредине, лежал вверх
лицом убитый Пузич, с почерневшим, как
утопленник,
лицом, с следами пены и крови на губах.
Пока из Адмиралтейской части явились запыхавшийся пристав и офицер-спаситель, а также и спасенный
утопленник, нервный и энергический генерал Кокошкин вздремнул и освежился. Это было заметно в выражении его
лица и в проявлении его душевных способностей.
И когда уже совсем потонула и, кажется, умерла — взлет (который знаю с первой секунды!) — я — на руках, высоко над Окой, голова под небом, и несут меня «
утопленники», собственно — один и, конечно, совсем не
утопленник (
утопленник — я!), потому что я его безумно люблю и совсем не боюсь, и он не синий, а серый, и жмусь к нему всем своим мокрым
лицом и платьем, обняв за шею — по праву всякого утопающего.
Восемь дюжих мужиков, в том числе и сотский Анисим, берутся за углы рогожи; сначала они качают нерешительно, как бы не веря в свои силы, потом же, войдя мало-помалу во вкус, придают своим
лицам зверское, сосредоточенное выражение и качают с жадностью и с азартом. Они вытягиваются, становятся на цыпочки, подпрыгивают, точно хотят вместе с
утопленником взлететь на небо.