Неточные совпадения
На диване сидели
лица знакомые: отец, мать ученика, подле матери, на стуле, ученик, а несколько поодаль
лицо незнакомое — высокая стройная девушка, довольно смуглая, с черными волосами — «густые, хорошие волоса», с черными глазами — «глаза хорошие, даже очень хорошие», с южным типом
лица — «как будто из Малороссии; пожалуй, скорее даже кавказский тип; ничего, очень красивое
лицо, только очень холодное, это уж не по южному; здоровье хорошее: нас,
медиков, поубавилось бы, если бы такой был народ!
Самуил Исакович Шифель, неизвестных лет,
медик, обладающий походкой так называемых австрийских камергеров, с перевальцем, с трудом скрывает свое иудейское происхождение. Шифель — доверенное
лицо князя.
Может быть, доктору и пристала эта булава, с которой он от нечего делать прогуливается пешком и по целым часам просиживает у больных, утешает их и часто в
лице своем соединяет две-три роли:
медика, практического философа, друга дома и т. п.
Его маленькая сестренка наблюдала словесные битвы тоже из уголка; детское
лицо ее смешно надувалось напряжением внимания, глаза широко открывались, а когда звучали особенно резкие слова, — она шумно вздыхала, точно на нее брызнули ледяной водой. Около нее солидным петухом расхаживал рыжеватый
медик, он говорил с нею таинственным полушепотом и внушительно хмурил брови. Все это было удивительно интересно.
Но Ниночке давно уже стало скучно. У нее опять закололо в боку, и она сидела худенькая, бледная, почти прозрачная, но странно красивая и трогательная, как начавший увядать цветок. И пахло от нее какими-то странными, легкими духами, напоминавшими желтеющую осень и красивое умирание. Застенчивый рябой студент внимательно наблюдал за ней и тоже, казалось, бледнел по мере того, как исчезала краска с
лица Ниночки. Он был
медик и, кроме того, любил Ниночку первой любовью.
Объяснения депутатов с попечителем и столичными властями длились довольно долгое время. Толпа студентов на университетском дворе терпеливо ждала возвращения уполномоченных. К ней присоединилось много посторонних
лиц: партикулярных и военных, моряков,
медиков, юнкеров и воспитанников разных учебных заведений.
Анюта вернулась от художника такая утомленная, изнеможенная.
Лицо у нее от долгого стояния на натуре осунулось, похудело, и подбородок стал острей. В ответ на слова
медика она ничего не сказала, и только губы у нее задрожали.
На половину вопросов, какие обыкновенно задаются старательными докторами, можно не отвечать без всякого ущерба для здоровья, но у Михаила Сергеича, у
медика и художника были такие
лица, как будто если бы Васильев не ответил хотя бы на один вопрос, то всё бы погибло.
— Начнем с самого начала, — сказал художник. Приятели вошли в узкий коридорчик, освещенный лампою с рефлектором. Когда они отворили дверь, то в передней с желтого дивана лениво поднялся человек в черном сюртуке, с небритым лакейским
лицом и с заспанными глазами. Тут пахло, как в прачечной, и кроме того еще уксусом. Из передней вела дверь в ярко освещенную комнату.
Медик и художник остановились в этой двери и, вытянув шеи, оба разом заглянули в комнату.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и
лица, причину которой
медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно Машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший.