Неточные совпадения
Повторяю опять: он решительно как бы прилепился к
Макару Ивановичу, и я часто ловил на
лице его чрезвычайно привлекательную улыбку, когда он слушал старика.
— Да я только так посижу маненько, с людьми-то, — пробормотал
Макар Иванович с просящим, как у ребенка,
лицом.
Я сидел налево от
Макара Ивановича, а Лиза уселась напротив меня направо; у ней, видимо, было какое-то свое, особое сегодняшнее горе, с которым она и пришла к маме; выражение
лица ее было беспокойное и раздраженное.
Назавтра Лиза не была весь день дома, а возвратясь уже довольно поздно, прошла прямо к
Макару Ивановичу. Я было не хотел входить, чтоб не мешать им, но, вскоре заметив, что там уж и мама и Версилов, вошел. Лиза сидела подле старика и плакала на его плече, а тот, с печальным
лицом, молча гладил ее по головке.
Рассчитывая поговорить отдельно с Катюшей, как он делал это обыкновенно после общего чая и ужина, Нехлюдов сидел подле Крыльцова, беседуя с ним. Между прочим, он рассказал ему про то обращение к нему
Макара и про историю его преступления. Крыльцов слушал внимательно, остановив блестящий взгляд на
лице Нехлюдова.
На дрогах, на подстилке из свежего сена, сидели все важные
лица: впереди всех сам волостной писарь Флегонт Васильевич Замараев, плечистый и рябой мужчина в плисовых шароварах, шелковой канаусовой рубахе и мягкой серой поярковой шляпе; рядом с ним, как сморчок, прижался суслонский поп
Макар, худенький, загорелый и длинноносый, а позади всех мельник Ермилыч, рослый и пухлый мужик с белобрысым ленивым
лицом.
Его удержал
Макар. Он опять взял Аграфену в охапку и унес в избушку. Мосей проводил его глазами и только сердито сплюнул. Сейчас
лицо у него было страшное, и он в сердцах пнул ногой Артема, продолжавшего обыскивать убитого Кирилла.
Это заступничество заставило толпу отхлынуть. Гермоген лежал на траве без движения.
Макар вытирал рукавом свое окровавленное
лицо.
— Была, — отвечал
Макар Григорьев и потом, заметив, что утомление и тоска на
лице Павла как бы увеличились, он прибавил: — Что же я за дурак этакой, вам покушать, чай, надо.
— Вставай, черт этакой! — крикнул наконец
Макар Григорьев и двинул Ваньку что есть силы ногой; но Ванька и при этом повернулся только вверх
лицом и раскинулся как-то еще нежнее.
Груша ушла, и через несколько минут робкими и негромкими шагами на балкон вошла старая-престарая старушка, с сморщенным
лицом и с слезливыми глазами. Как водится, она сейчас же подошла к барину и взяла было его за руку, чтобы поцеловать, но он решительно не дал ей того сделать; одета Алена Сергеевна была по-прежнему щепетильнейшим образом, но вся в черном. Супруг ее,
Макар Григорьич, с полгода перед тем только умер в Москве.
Выражения: согнуть в бараний рог, стереть с
лица земли, вырвать вон с корнем, зашвырнуть туда, куда
Макар телят не гонял, — никогда не принимались им серьезно.
Извозчик
Макар лягался ногами и шлёпал ребятишек по
лицу мокрой тряпкой, если они подходили близко к нему, когда он мыл пролётку.
Но вот на дорожке, около плахи, мелькнула фигура, — мелькнула и скрылась.
Макар узнал чалганца Алешку: ему ясно была видна его небольшая коренастая фигура, согнутая вперед, с походкой медведя.
Макару казалось, что темное
лицо Алешки стало еще темнее, а большие зубы оскалились еще более, чем обыкновенно.
Между другими фигурами
Макару попался незнакомый старик; он был, очевидно, чалганец; это было видно по
лицу, по одежде, даже по походке, но
Макар не мог припомнить, чтоб он когда-либо прежде его видел.
И все взгляды устремились на
Макара, и он устыдился. Он почувствовал, что глаза его мутны и
лицо темно, волосы и борода всклокочены, одежда изорвана. И хотя задолго до смерти он все собирался купить сапоги, чтобы явиться на суд, как подобает настоящему крестьянину, но все пропивал деньги, и теперь стоял перед Тойоном, как последний якут, в дрянных торбасишках… И он пожелал провалиться сквозь землю.
Лицо старого Тойона было доброе, и, когда у
Макара становилось слишком уж тяжело на сердце, он смотрел на это
лицо, и ему становилось легче.
О каких это праведниках говорит Тойон? Если о тех, что жили на земле в одно время с
Макаром, в богатых хоромах, то
Макар их знает… Глаза их ясны, потому что не проливали слез столько, сколько их пролил
Макар, и
лица их светлы, потому что обмыты духами, а чистые одежды сотканы чужими руками.
Он совсем ослаб. Теперь молодые деревья прямо, без всяких стеснений, били его по
лицу, издеваясь над его беспомощным положением. В одном месте на прогалину выбежал белый ушкан (заяц), сел на задние лапки, повел длинными ушами с черными отметинками на концах и стал умываться, делая
Макару самые дерзкие рожи. Он давал ему понять, что он отлично знает его,
Макара, — знает, что он и есть тот самый
Макар, который настроил в тайге хитрые машины для его, зайца, погибели. Но теперь он над ним издевался.
В дальнейшем пути не встречалось более
лиц, которых
Макар удостоил бы своим особенным вниманием.
Мы видели даже, что начальник
Макара Алексеича, например, — благодетельное
лицо, Юлиан Мастакович, — очень милый человек…
Один раз, ночью, он пошел по острогу и увидал, что из-под одной нары сыплется земля. Он остановился посмотреть. Вдруг
Макар Семенов выскочил из-под нары и с испуганным
лицом взглянул на Аксенова. Аксенов хотел пройти, чтоб не видеть его; но
Макар ухватил его за руку и рассказал, как он прокопал проход под стенами и как он землю каждый день выносит в голенищах и высыпает на улицу, когда их гоняют на работу. Он сказал...
Живое
лицо также герой «Сна
Макара»: его зовут Захаром, Он знает о рассказе Короленко и с гордостью заявляет: «Я — сон
Макара!» В рассказе «Река играет» сохранена даже фамилия перевозчика — Тюлин.
Заподозренных окружающих княгиню арестуют, начнут от них допытываться истины и, быть может, даже наверное, допытаются. Конец обнаруженной нити доведет до него, Степана, и до самого князя, а таким делам и сама государыня не потатчица, не посмотрит на сиятельное
лицо, а упечет туда, «куда
Макар и телят не гонял!»
В то время как Пьер, стоя по середине комнаты, рассуждал с собою таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого
Макара Алексеевича. Халат его был распахнут.
Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на
лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися, тонкими ногами вышел на середину комнаты.