Неточные совпадения
Если мы применим все сказанное к
сочинениям Островского и припомним то, что говорили выше о его критиках, то должны будем сознаться, что его
литературная деятельность не совсем чужда была тех колебаний, которые происходят вследствие разногласия внутреннего художнического чувства с отвлеченными, извне усвоенными понятиями.
Но так как у меня нет никакого приятеля и, кроме того, есть некоторая врожденная
литературная робость, то
сочинение мое и осталось у меня в столе, в виде
литературной пробы пера и в память мирного развлечения в часы досуга и удовольствия.
Наша искусственность видна во всем, начиная с одежды, над которою так много все смеются и которую все продолжают носить, до нашего кушанья, приправляемого всевозможными примесями, совершенно изменяющими естественный вкус блюд; от изысканности нашего разговорного языка до изысканности нашего
литературного языка, который продолжает украшаться антитезами, остротами, распространениями из loci topici, глубокомысленными рассуждениями на избитые темы и глубокомысленными замечаниями о человеческом сердце, на манер Корнеля и Расина в беллетристике и на манер Иоанна Миллера в исторических
сочинениях.
Для гг. любителей биографии и библиографии считаю нелишним сообщить некоторые сведения о Писареве и о его театральных
сочинениях, написанных и сыгранных до моего переезда в Москву. Эти сведения могут служить дополнением к
литературной деятельности Писарева, о которой я говорил в моих «Воспоминаниях»; они взяты из писем его ко мне.
Литературное заседание в доме сестры его, пожилой вдовы г-жи Радугиной, помешавшейся на
сочинении стихов и прозы, так забавно, исполнено такого добродушного комизма, что эту сцену никто не выслушает и не прочтет без смеха.
Суд образованной публики и суд
литературный признали «Искусителя» самым слабым
сочинением Загоскина, с чем автор сам соглашался и что будет весьма справедливо, если, произнося такой приговор, иметь в виду только две последние части этого произведения; первая часть ярко от них отличается.
Одним из важных последствий
литературных знакомств Кольцова было, между прочим, обогащение его библиотеки новыми книгами. Почти каждый из писателей, с которым он знакомился, спешил подарить ему свои
сочинения и издания. Это было очень приятно для Кольцова, у которого страсть к чтению с течением времени не только не проходила, но все более и более возрастала.
Предметы преподавания до того были перепутаны, и совет испытателей смотрел на это так не строго, что, например, адъюнкт-профессор И. И. Запольский, читавший опытную физику (по Бриссону), показывал на экзамене наши
сочинения, и заставил читать вслух, о предметах философских, а иногда чисто
литературных, и это никому не казалось странным.
Мы коснулись всего наиболее замечательного в дополнительном томе
сочинений Пушкина. О
литературных отрывках, помещенных в конце тома, сказать нечего; они интересны только в том отношении, в каком «всякая строка всякого великого писателя интересна для потомства». Читая их, мы можем припомнить знакомые черты, знакомые приемы любимого поэта; но подобные отрывки не подлежат критическому разбору.
Созывали нас на первом курсе слушать
сочинения, которые писались на разные темы под руководством адъюнкта словесности, добродушнейшего слависта Ровинского. Эти обязательные упражнения как-то не привились. Во мне, считавшемся в гимназии „сочинителем“, эти
литературные сборища не вызвали особенного интереса. У меня не явилось ни малейшей охоты что-нибудь написать самому или обратиться за советом к Ровинскому.
Репутация «бойкого пера» утвердилась за мною. Но в округ наших
сочинений уже не посылали. Не было, когда мы кончали, и тех «
литературных бесед», какие происходили прежде. Одну из таких бесед я описал в моем романе с известной долей вымысла по лицам и подробностям.
Где-то и у кого-то в Киеве должен храниться один очень драгоценный и интересный
литературный клад — это одно действительно меткое и остроумное
сочинение В. И. Аскоченского, написанное в форме речи, произносимой кандидатом епископства при наречении его в архиереи.
В чисто
литературном роде Исмайлов «редактировал одну пустую (sic) брошюрку, посвященную имени генерала, и одно довольно важное
сочинение, выполненное по высочайшему повелению».
Сочинение это не названо.
Жена, добрая, любящая женщина, жившая в муже, в детях и хозяйстве, не находила нужным вмешиваться в
литературные дела своего мужа и даже простодушно утвердилась на том, что она глупенькая, потому что ничего не понимает из его
сочинений.
Оба эти
литературные опыта Суворова были напечатаны в 1755 году в издававшемся при Академии наук первом русском журнале под заглавием «Ежемесячные
сочинения».
То же, что сказано, что я «посвятил свою
литературную деятельность и данный мне от бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и церкви» и т. д., и что «я в своих
сочинениях и письмах, во множестве рассеваемых мною так же, как и учениками моими, по всему свету, в особенности же в пределах дорогого отечества нашего, проповедую с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов православной церкви и самой сущности веры христианской», — то это несправедливо.