Неточные совпадения
Стоя среди комнаты, он курил,
смотрел под ноги себе, в розоватое пятно света, и вдруг вспомнил восточную притчу о человеке, который, сидя под солнцем на скрещении двух дорог, горько плакал, а когда прохожий спросил: о чем он
льет слезы? — ответил: «От меня скрылась моя тень, а только она знала, куда мне идти».
Васюкова нет, явился кто-то другой. Зрачки у него расширяются, глаза не мигают больше, а все делаются прозрачнее, светлее, глубже и
смотрят гордо, умно, грудь дышит медленно и тяжело. По лицу бродит нега, счастье, кожа становится нежнее, глаза синеют и
льют лучи: он стал прекрасен.
Матушка в волненье скрывается в свою комнату и начинает
смотреть в окно. Слякоть по дороге невылазная, даже траву на красном дворе затопило, а дождик продолжает
лить да
лить. Она сердито схватывает колокольчик и звонит.
Иван Иваныч протяжно вздохнул и закурил трубочку, чтобы начать рассказывать, но как раз в это время пошел дождь. И минут через пять
лил уже сильный дождь, обложной, и трудно было предвидеть, когда он кончится. Иван Иваныч и Буркин остановились в раздумье; собаки, уже мокрые, стояли, поджав хвосты, и
смотрели на них с умилением.
— Ты на своего дяденьку Ивана Леонтьевича не очень
смотри: они в Ельце все колобродники. К ним даже и в дома-то их ходить страшно: чиновников зазовут угощать, а потом в рот силой
льют, или выливают за ворот, и шубы спрячут, и ворота запрут, и запоют: «Кто не хочет пить — того будем бить». Я своего братца на этот счет знаю.
— На современность нам
смотреть нечего, — отвечал другой: — мы живем вне современности, но евреи прескверные строители, а наши инженеры и без того гадко строят. А вот война… военное дело тоже убыточно, и чем нам
лить на полях битвы русскую кровь, гораздо бы лучше поливать землю кровью жидовскою.
— Нет, теперь. Теперь горячий, после холодный. — Она ухватила кофейник за ручку и, высоко приподняв его, стала
лить в обе чашки. Кофе падал тонкою, как бы перекрученною струей; Колибри положила голову на плечо и
смотрела, как он лился. — Вот, клади сахару… пей… и я буду!
Посмотри: в тени чинары
Пену сладких вин
На узорные шальвары
Сонный
льёт грузин...
Сумрачен, пасмурен вышел и тихо пошел, не размышляя куда и зачем. Молча и дико
смотрит вокруг, и все ему кажется в желтом каком-то тумане. Шумный говор, громкие крики людей, стук и скрип тяжело нагруженных возов, резкий пронзительный стук целых обозов с железом — не слышны ему. Холод по телу его пробегал, хоть знойный полдень в то время пало́м пá
лил.
— А тогда что же? Кто с вами? И что вы хотите делать? Сложить руки на груди, вздыхать о погибшей революции и негодовать? Разводить курочек и поросяточек? Кто в такие эпохи не находит себе дела, тех история выбрасывает на задний двор. «Хамы» делают революцию,
льют потоками чужую кровь, — да! Но еще больше
льют свою собственную. А благородные интеллигенты, «истинные» революционеры, только
смотрят и негодуют!..
—
Смотрите: гроза, дождь так и
льет. Вы все-таки хотите ехать?
Дождь
льет как из ведра… И ни одного извозчика, к моему несчастью. У театрального подъезда стоит карета… Счастливцы те, кто поедут в ней. Я с завистью
смотрю на закрытый экипаж. Внезапно сторож распахивает дверь, и кто-то, маленький и изящный, закутанный в меховое манто, с голубым капором на миниатюрной головке, выходит на подъезд.
И царь сред трона
В порфире, в славе предстоит,
Клейноды вкруг, в них власть и сила
Вдали Европы блещет строй,
Стрел тучи Азия пустила,
Идут американцы в бой.
Темнят крылами понт грифоны,
Льют огонь медных жерл драконы,
Полканы вихрем пыль крутят;
Безмерные поля, долины
Обсели вдруг стада орлины
И все на царский
смотрят взгляд.
— Ну,
смотри сам, Нике, какая прелесть, какие огромные камни и как они блестят… Похвали же твою
Лили, скажи ей, что она умница и не брани ее.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо
лили воск и
смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.