Неточные совпадения
Дуня увидела наконец, что трудно лгать и выдумывать, и пришла
к окончательному заключению, что лучше уж совершенно молчать об
известных пунктах; но все более и более становилось ясно до очевидности, что бедная
мать подозревает что-то ужасное.
Платья не пропали даром: хозяйкин сын повадился ходить
к управляющему и, разумеется, больше говорил с дочерью, чем с управляющим и управляющихой, которые тоже, разумеется, носили его на руках. Ну, и
мать делала наставления дочери, все как следует, — этого нечего и описывать, дело
известное.
Училась, конечно, поверхностно, ходя ежедневно
к соседям, у которых была гувернантка, за что, впрочем,
мать ежегодно вносила
известное вознаграждение домашними припасами.
Наконец, обратились
к самому
известному лекарству, которое было в большом употреблении у нас в доме еще при дедушке и бабушке, но на которое
мать моя смотрела с предубеждением и до этих пор не хотела о нем слышать, хотя тетка давно предлагала его.
Днем приехали
мать Петрова и старший брат его, очень
известный писатель, поклонились праху и пошли
к доктору Шевыреву в мезонин.
Затем следовала песня «Оседлаю коня» Дарьи Ивановны и качуча — Фани. Хозяин настоял, чтоб и они прорепетировали, и привел по этому случаю
известную пословицу: Repetitio est mater studiorum [Повторение —
мать учения (лат.).]. Дарья Ивановна, аккомпанируя себе, пропела свой chef d'oeuvre и привела снова в восторг Никона Семеныча, который приблизился было
к ней с похвалою, но в то же время подошел
к молодой даме Мишель, и она, отвернувшись от трагика, заговорила с тем. Фанечка подсела
к комику.
Когда организм ребенка не изловчился еще претворять всю дрянь, которая ему давалась, от грязной соски до жирных лепешек, дитя иногда страдало;
мать лечила сама и в медицинских убеждениях своих далеко расходилась со всеми врачами, от Иппократа до Боергава и от Боергава до Гуфланда; иногда она откачивала его так, как спасают утопленников (средство совершенно безвредное, если утопленник умер, и способное показать усердие присутствующих), ребенок впадал в морскую болезнь от качки, что его действительно облегчало, или
мать начинала на
известном основании Ганеманова учения клин клином вышибать, кормить его селедкой, капустой; если же ребенок не выздоравливал,
мать начинала его бить, толкать, дергать, наконец прибегала
к последнему средству — давала ему или настойки, или макового молока и радовалась очевидной пользе от лекарства, когда ребенок впадал в тяжелое опьянение или в летаргический сон.
На паперти часовни в два ряда выстроились монахини. Богомольцы всходили на площадку и тут же клали земные поклоны. Серафима никогда еще в жизнь свою не подходила
к такому месту,
известному на всю Россию. Она не любила прикладываться когда
мать брала ее в единоверческую церковь, и вряд ли сама поставила хоть одну свечу.
Тем удивительнее и тем трогательнее была ее любовь
к мужу, — католику и поляку; больше того, — во время женитьбы отец даже был неверующим материалистом, «нигилистом». Замужество
матери возмутило многих ее родных. И произошло оно как раз в 1863 году, во время восстания Польши. Двоюродный брат мамы, с которым она была очень дружна, Павел Иванович Левицкий, богатый ефремовский помещик, тогда ярый славянофил (впоследствии
известный сельский хозяин), совершенно даже прервал с мамой всякое знакомство.
Человеку, понимающему свою жизнь, как
известное особенное отношение
к миру, с которым он вступил в существование и которое росло в его жизни увеличением любви, верить в свое уничтожение всё равно, что человеку, знающему внешние видимые законы мира, верить в то, что его нашла
мать под капустным листом и что тело его вдруг куда-то улетит, так что ничего не останется.
Со вступлением на престол Анны Иоанновны, простота прежних времен сменилась великолепием и блеском, как коронация Анны Иоанновны.
К этому торжественному дню польский король Август II отправил в Москву отборнейшие таланты своей дрезденской оперы. Это были итальянцы, между которыми находились знаменитости того времени, превосходные певицы, танцовщики, музыканты. Из числа их особенно отличалась актриса Казанова,
мать известного авантюриста Казанова, и комик-певец Педрилло, впоследствии шут государыни.
Потом он то молился божией
матери,
известной под названием «взыскание погибших», то, отворив окно, ловил малейший звук, струивший ночную тишь, то сходил вниз,
к сеням.
Наде — если она сразу поступит на курсы — надо будет подчиняться
известным правилам. В студенческих номерах, во всяком случае, ей оставаться нельзя. Она еще там, у себя, говорила, что, быть может, попадет
к дальним родственникам ее
матери где-то на Плющихе или в одном из переулков Остоженки; но что она сначала хочет"осмотреться". Может, эти родственники окажутся и совсем"неподходящими".
Мать его, дочь довольно
известного русского литератора двадцатых годов, в первые годы его детства сама учила его всему, чему училась в одном петербургском институте, из которого вышла с шифром, и, что всего важнее, умела внушить ему любовь
к добру, правде и чести.
У Ростовых были именинницы Натальи,
мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей
к большому, всей Москве
известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивою старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.