Неточные совпадения
Стоя в холодке вновь покрытой риги с необсыпавшимся еще пахучим листом лещинового решетника, прижатого к облупленным свежим осиновым слегам соломенной
крыши, Левин глядел то сквозь открытые ворота, в которых толклась и играла сухая и горькая пыль молотьбы, на освещенную горячим солнцем траву гумна и свежую солому, только что вынесенную из
сарая, то на пестроголовых белогрудых ласточек, с присвистом влетавших под
крышу и, трепля крыльями, останавливавшихся в просветах ворот, то на народ, копошившийся в темной и пыльной риге, и думал странные мысли...
За огородами следовали крестьянские избы, которые хотя были выстроены врассыпную и не заключены в правильные улицы, но, по замечанию, сделанному Чичиковым, показывали довольство обитателей, ибо были поддерживаемы как следует: изветшавший тес на
крышах везде был заменен новым; ворота нигде не покосились, а в обращенных к нему крестьянских крытых
сараях заметил он где стоявшую запасную почти новую телегу, а где и две.
Есть и балкон или просто
крыша над
сараями, огороженная бортами, как на кораблях, или, лучше сказать, как на… балконах.
Светлый месяц, почти полный, вышел из-за
сарая, и через двор легли черные тени, и заблестело железо на
крыше разрушающегося дома.
Он подвергался самым разнообразным приключениям: ночевал в болотах, на деревьях, на
крышах, под мостами, сиживал не раз взаперти на чердаках, в погребах и
сараях, лишался ружья, собаки, самых необходимых одеяний, бывал бит сильно и долго — и все-таки, через несколько времени, возвращался домой, одетый, с ружьем и с собакой.
За небольшим прудом, из-за круглых вершин яблонь и сиреней, виднеется тесовая
крыша, некогда красная, с двумя трубами; кучер берет вдоль забора налево и при визгливом и сиплом лае трех престарелых шавок въезжает в настежь раскрытые ворота, лихо мчится кругом по широкому двору мимо конюшни и
сарая, молодецки кланяется старухе ключнице, шагнувшей боком через высокий порог в раскрытую дверь кладовой, и останавливается, наконец, перед крылечком темного домика с светлыми окнами…
Перерыли
сараи, погреба, чуланы — нашли только несколько человек, молчаливых как пни, и только утром заря и первые лучи солнца открыли тайну, осветив
крышу, сплошь усеянную оборванцами, лежащими и сидящими.
Если бы я имел ясное понятие о творении, то, вероятно, сказал бы тогда, что мой отец (которого я знал хромым) так и был создан с палкой в руке, что бабушку бог сотворил именно бабушкой, что мать моя всегда была такая же красивая голубоглазая женщина с русой косой, что даже
сарай за домом так и явился на свет покосившимся и с зелеными лишаями на
крыше.
Над шахтой горбился деревянный
сарай с почерневшею железною
крышей, а от него во все стороны разбегались узколинейные подъездные пути, по которым катились ручные вагоны — в шахту с чурками, а из шахты с рудой и пустою породой.
Потом, в глубине ограды, еще такой же сруб: это кухня, разделенная на две артели; далее еще строение, где под одной
крышей помещаются погреба, амбары,
сараи.
Учитель ничего этого не тронул, но он взлез на высокий сосновый ларь, покрытый покатой
крышей, достал с него большие и разлатые липовые ночвы, чистые, как стекло зеркального магазина, и тотчас же начал спускаться с ними назад в
сарай, где им очень искусно были спрятаны злополучные кости.
А над
крышами приземистых гостиниц, кладовых и
сараев возвышаются золотые чешуйчатые луковицы церковных глав и вонзились в кроны сосен узорные, в цепях, кресты.
В тот же день вечером, когда я стоял у дверей
сарая, где хранились машины, с
крыши, на голову мне, упала черепица — по голове ударило не сильно, но другая очень крепко — ребром по плечу, так, что левая рука у меня повисла.
Они пришли на окраину города, к одноэтажному дому. Его шесть окон были наглухо закрыты ставнями, это делало дом похожим на длинный, старый
сарай. Мокрый снег густо облепил стены и
крышу, точно хотел спрятать этот дом.
В доме у меня была своя комната, но жил я на дворе в хибарке, под одною
крышей с кирпичным
сараем, которую построили когда-то, вероятно, для хранения сбруи, — в стены были вбиты большие костыли, — теперь же она была лишней, и отец вот уже тридцать лет складывал в ней свою газету, которую для чего-то переплетал по полугодиям и не позволял никому трогать.
В ту ночь был первый ранний заморозок, и всюду, куда пал иней, — на огорожу, на доску, забытую среди помертвевшей садовой травы, на
крышу дальнего
сарая — лег нежный розовый отсвет, словно сами светились припущенные снегом предметы.
Для цели Саша выломал в гнилой
крыше заброшенного
сарая неширокую, уже высохшую доску и налепил кусочек белой бумаги; и сперва стреляли на двадцать пять шагов.
Тогда мы, два нищих, сидя под
крышей заброшенного
сарая, на земле, где была закопана нами груда чистого золота, в мечтах своих, естественно, ограбили всю Шехерезаду.
Снова вбежав в
сарай, я нашел его полным густейшего дыма, в дыму гудело, трещало, с
крыши свешивались, извиваясь, красные ленты, а стена уже превратилась в раскаленную решетку. Дым душил меня и ослеплял, у меня едва хватило сил подкатить бочку к двери
сарая, в дверях она застряла и дальше не шла, а с
крыши на меня сыпались искры, жаля кожу. Я закричал о помощи, прибежал Хохол, схватил меня за руку и вытолкнул на двор.
Мы бросились на двор, — горела стена
сарая со стороны огорода, в
сарае мы держали керосин, деготь, масло. Несколько секунд мы оторопело смотрели, как деловито желтые языки огня, обесцвеченные ярким солнцем, лижут стену, загибаются на
крышу. Аксинья притащила ведро воды, Хохол выплеснул его на цветущую стену, бросил ведро и сказал...
Пока я искал втулку, огонь — не ждал, сквозь дощатые сени
сарая просунулись острые его клинья, потрескивала
крыша, и что-то насмешливо пело.
Петр. О взыскании с купца Сизова 17 р. 50 к. за окраску
крыши на
сарае…
Когда случалось овладевать целым медвежьим гнездом, то из берлоги брали и привозили маленьких медвежат. Их обыкновенно держали в большом каменном
сарае с маленькими окнами, проделанными под самой
крышей. Окна эти были без стекол, с одними толстыми, железными решетками. Медвежата, бывало, до них вскарабкивались друг по дружке и висели, держась за железо своими цепкими, когтистыми лапами. Только таким образом они и могли выглядывать из своего заключения на вольный свет божий.
На улице же ветер был заметнее: с
крыши соседнего
сарая мело снег и на углу, у бани, крутило.
Опять поехали слободой и той же дорогой, мимо того же двора с развешанным замерзшим бельем, которого теперь уже не видно было; мимо того же
сарая, который уже был занесен почти до
крыши и с которого сыпался бесконечный снег; мимо тех же мрачно шумящих, свистящих и гнущихся лозин и опять въехали в то снежное, сверху и снизу бушевавшее море.
В бараках — длинных грязных
сараях, с
крышами на один скат — просыпались рабочие. Издали все они были похожи друг на друга — оборванные, лохматые, босые… Доносились до берега их хриплые голоса, кто-то стучал по дну пустой бочки, летели глухие удары, точно рокотал большой барабан. Две женщины визгливо ругались, лаяла собака.
Дом у Оленьки потемнел,
крыша заржавела,
сарай покосился, и весь двор порос бурьяном и колючей крапивой.
Вот, наконец, на одной из широких улиц с бульваром временный дом губернатора. Он был неказист на вид, переделанный из жилища анамитского мандарина, и имел вид большого
сарая на столбах, крытого черепицей, с дощатыми, не доходящими до
крыши стенами для пропуска воздуха. Окна все были обращены во двор. Вокруг дома и во дворе было много пальм разных видов, раскидистых бананов и других деревьев.
Осмотрел он передние и задние горницы, посылал Пахома в подполье поглядеть, не загнили ли нижние венцы срубов, сам лазил на чердак посмотреть на
крышу, побывал во всех чуланах и в клети, на погребе, сам вниз сходил и в бане побывал, и в житнице, и в
сараях, в конюшне, в коровнике и на сеновале, где, похваливая поповское сено, вилами его потыкал. И все на бумажке записывал.
И он с ненавистью поглядел на свой
сарай с кривой поросшей
крышей; там из двери сарайчика глядела на него большая лошадиная голова. Вероятно, польщенная вниманием хозяина, голова задвигалась, подалась вперед, и из
сарая показалась целая лошадь, такая же дряхлая, как Лыска, такая же робкая и забитая, тонконогая, седая, с втянутым животом и костистой спиною. Она вышла из
сарая и в нерешительности остановилась, точно сконфузилась.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень
сарая, с которого снята уже была
крыша.