Неточные совпадения
На другой день, утром, он и Тагильский подъехали к воротам тюрьмы на окраине города. Сеялся холодный дождь, мелкий, точно пыль, истреблял выпавший ночью снег, обнажал земную грязь. Тюрьма — угрюмый квадрат высоких толстых стен из кирпича, внутри стен врос в землю давно не беленный
корпус, весь в пятнах, точно пролежни, по углам
корпуса — четыре башни, в средине его на
крыше торчит крест тюремной церкви.
Теперь он наблюдал колеблющееся световое пятно, которое ходило по
корпусу вместе с Михалкой, — это весело горел пук лучины в руках Михалки. Вверху, под горбившеюся запыленною железною
крышей едва обозначались длинные железные связи и скрепления, точно в воздухе висела железная паутина. На вороте, который опускал над изложницами блестевшие от частого употребления железные цепи, дремали доменные голуби, — в каждом
корпусе были свои голуби, и рабочие их прикармливали.
Пронзительный свист огласил
корпуса, и дремавшие по переплетам
крыш фабричные голуби встрепенулись, отвыкнув за лето от грохота, лязга и свиста.
Дальше поднимались десятки всевозможных труб и правильными рядами горбились
крыши отдельных
корпусов, точно броня чудовища, которое железными лапами рвало землю, оглашая воздух на далекое расстояние металлическим лязгом, подавленным визгом вертевшегося железа и сдержанным ворчанием.
Яков вёл себя понятнее: бегал по
корпусам, ласково поглядывал на девиц, смотрел с
крыши конюшни на реку, когда там, и обеденное время, купались женщины.
Мимо протянулась трибуна, высокое деревянное здание в двести лошадиных
корпусов длиною, где горой от земли до самой
крыши, поддержанной тонкими столбами, двигалась и гудела черная человеческая толпа. По легкому, чуть слышному шевелению вожжей Изумруд понял, что ему можно прибавить ходу, и благодарно фыркнул.
Вот пришёл я в некий грязный ад: в лощине, между гор, покрытых изрубленным лесом, припали на земле
корпуса; над
крышами у них пламя кверху рвётся, высунулись в небо длинные трубы, отовсюду сочится пар и дым, земля сажей испачкана, молот гулко ухает; грохот, визг и дикий скрип сотрясают дымный воздух. Всюду железо, дрова, кирпич, дым, пар, вонь, и в этой ямине, полной всякой тяжкой всячины, мелькают люди, чёрные, как головни.
Двое кадет инженерного
корпуса виднелись вместе с несколькими пожарными на объятой пламенем
крыше высокого, пятиэтажного дома и усердно работали там топорами.
Сосны, которые громоздились на отвесной горе одна над другой и склонялись к
крыше гостиного
корпуса, глядели во двор, как в глубокую яму, и удивленно прислушивались; в их темной чаще, не умолкая, кричали кукушки и соловьи… Глядя на сумятицу, прислушиваясь к шуму, казалось, что в этой живой каше никто никого не понимает, все чего-то ищут и не находят и что этой массе телег, кибиток и людей едва ли удастся когда-нибудь разъехаться.