Неточные совпадения
Сознание новой жизни, даль будущего, строгость долга,
момент торжества и счастья — все придавало лицу и
красоте ее нежную, трогательную тень. Жених был скромен, почти робок; пропала его резвость, умолкли шутки, он был растроган. Бабушка задумчиво счастлива, Вера непроницаема и бледна.
С намерением или без всякого намерения, но едва ли Ляховский мог выбрать другой, более удачный
момент, чтобы показать свою Зосю во всем блеске ее оригинальной
красоты.
Харитина сидела в кабинете Стабровского, одетая вся в черное, точно носила по ком-то траур. Исхудавшее бледное лицо все еще носило следы недавней
красоты, хотя Устенька в первый
момент решительно не узнала прежней Харитины, цветущей, какой-то задорно красивой и вечно веселой. Дамы раскланялись издали. Сам Стабровский был сильно взволнован.
Очень интересно, что за этим универсализмом, за этой устремленностью к всеединству скрыт
момент эротический и экстатический, скрыта влюбленность в
красоту божественного космоса, которому он даст имя Софии.
В тот
момент, когда я ощутил ангела-хранителя у себя за спиной, я наслаждался сонетом, озаглавленным «Счастье». Думаю — не ошибусь, если скажу, что это редкая по
красоте и глубине мысли вещь. Вот первые четыре строчки...
Юнкер чувствует, что теперь наступил самый подходящий
момент для комплимента, но он потерялся. Сказать бы: «О нет, вы гораздо красивее!» Выходит коротко и как-то плоско. «Ваша
красота ни с чем и ни с кем не сравнима». Нехорошо, похоже на математику. «Вы прелестнее всех на свете». Это, конечно, будет правда, но как-то пахнет штабным писарем. Да уж теперь и поздно. Удобная секунда промелькнула и не вернется. «Ах, как досадно. Какой я тюлень!»
Через месяц окончилась казавшаяся бесконечной усиленная тренировка фараонов на ловкость, быстроту,
красоту и точность военных приемов. Наступил
момент, когда строгие глаза учителей нашли прежних необработанных новичков достаточно спелыми для высокого звания юнкера Третьего военного Александровского училища. Вскоре пронеслась между фараонами летучая волнующая весть: «В эту субботу будем присягать!»
Из балагана показалась сама, молча посмотрела на улыбавшегося мужа, схватила его за ворот и как мешок с сеном толкнула в балаган; старик едва успел крикнуть в
момент своего полета: «А я ба-арина привел…» Зайчиха была обстоятельная старуха, какие встречаются только на заводах среди староверов или в соседстве с ними; ее умное лицо, покрытое глубокими морщинами и складками, свидетельствовало о давнишней
красоте, с одной стороны, и, с другой, о том, что жизнь Зайчихи была не из легких.
Итальянская живопись, развивая византийскую, в высшем
моменте своего развития отреклась от византизма и, по-видимому, возвратилась к тому же античному идеалу
красоты; но шаг был совершен огромный; в очах нового идеала светилась иная глубина, иная мысль, нежели в открытых глазах без зрения греческих статуй.
Князь жил безутешным вдовцом с своей единственной дочерью — Евпраксией Васильевной, цветущей молодостью, здоровьем и
красотой, на которую старый князь перенес всю нежность своего любвеобильного сердца, уязвленного рановременной потерей своей любимой подруги жизни. Княжне в
момент нашего рассказа шел шестнадцатый год, но по сложению и дородству она казалась уже совершенно взрослой девушкой, вполне и даже роскошно сформировавшейся.
Быть может, она была бы и совершенно забыта отцом и женщиной, заступившей место ее матери, если бы ее выдающаяся
красота и необычайные способности по танцам не выдвинули ее сперва в школе, а затем, незадолго до
момента нашего рассказа, и на сцене.
Он отдавал и теперь дань увлечению ее чисто животной, плотской
красотой, он понимал, что эта женщина может заставить человека ради одного
момента обладания решится на все. Даже во время этого, только что окончившегося рокового свидания, когда она наносила ему оскорбления за оскорблениями, когда в тоне ее голоса слышалось глубокое презрение, были
моменты, когда он готов был броситься к ее ногам и целовать эти ноги, готовые спокойно и равнодушно втоптать его в грязь.