Неточные совпадения
Очи-то ясные,
Щеки-то
красные,
Пухлые руки как сахар белы,
Да на ногах — кандалы!
— Да он и не знает, — сказала она, и вдруг яркая краска стала выступать на ее лицо;
щеки, лоб, шея ее
покраснели, и слезы стыда выступили ей на глаза. — Да и не будем говорить об нем.
— Во-первых, княгиня — женщина сорока пяти лет, — отвечал Вернер, — у нее прекрасный желудок, но кровь испорчена; на
щеках красные пятна.
Тут смех опять превратился в нестерпимый кашель, продолжавшийся пять минут. На платке осталось несколько крови, на лбу выступили капли пота. Она молча показала кровь Раскольникову и, едва отдыхнувшись, тотчас же зашептала ему опять с чрезвычайным одушевлением и с
красными пятнами на
щеках...
Красных пятен на
щеках тоже боюсь… и еще — ее дыхания боюсь…
Катерина Ивановна как будто еще больше похудела в эту неделю, и
красные пятна на
щеках ее горели еще ярче, чем прежде.
А тут Катерина Ивановна, руки ломая, по комнате ходит, да
красные пятна у ней на
щеках выступают, — что в болезни этой и всегда бывает: «Живешь, дескать, ты, дармоедка, у нас, ешь и пьешь, и теплом пользуешься», а что тут пьешь и ешь, когда и ребятишки-то по три дня корки не видят!
Красные пятна на
щеках ее рдели все сильнее и сильнее, грудь ее колыхалась. Еще минута, и она уже готова была начать историю. Многие хихикали, многим, видимо, было это приятно. Провиантского стали подталкивать и что-то шептать ему. Их, очевидно, хотели стравить.
Бронзовые
щеки Василия Ивановича смутно
покраснели.
— Какой ребенок чудесный! — продолжал Базаров. — Не беспокойтесь, я еще никого не сглазил. Что это у него
щеки такие
красные? Зубки, что ли, прорезаются?
— Н… нет, — произнес с запинкой Николай Петрович и потер себе лоб. — Надо было прежде… Здравствуй, пузырь, — проговорил он с внезапным оживлением и, приблизившись к ребенку, поцеловал его в
щеку; потом он нагнулся немного и приложил губы к Фенечкиной руке, белевшей, как молоко, на
красной рубашечке Мити.
— Ого! Наглядно, — тихонько сказала Марина, и Самгин видел, что
щека ее густо
покраснела, ухо тоже налилось кровью. Представив ее обнаженной, как видел на «Заводе искусственных минеральных вод», он недоуменно подумал...
Он видел, что у нее
покраснели уши, вспыхивают
щеки, она притопывала каблуком в такт задорной музыке, барабанила пальцами по колену своему; он чувствовал, что ее волнение опьяняет его больше, чем вызывающая игра Алины своим телом.
Красные жилки на
щеках следователя выступили резче, глаза тоже
покраснели, и вздрогнули усы. Самгин определенно почувствовал что-то неладное.
Когда она злилась,
красные пятна с ее
щек исчезали, и лицо, приняв пепельный цвет, мертвело, а в глазах блестели зеленые искры.
И при этом — неестественно
красное лицо, точно со лба,
щек содрана кожа.
В пекарне становилось все тише, на печи кто-то уже храпел и выл, как бы вторя гулкому вою ветра в трубе. Семь человек за столом сдвинулись теснее, двое положили головы на стол, пузатый самовар возвышался над ними величественно и смешно. Вспыхивали
красные огоньки папирос, освещая красивое лицо Алексея, медные
щеки Семена, чей-то длинный, птичий нос.
В легонькой потрепанной шубке на беличьем меху, окутанная рваной шалью, она вкатывалась, точно большой кусок ваты;
красные от холода
щеки ее раздувались.
Шаги людей на улице стали как будто быстрей. Самгин угнетенно вышел в столовую, — и с этой минуты жизнь его надолго превратилась в сплошной кошмар. На него наткнулся Кумов; мигая и приглаживая
красными ладонями волосы, он встряхивал головою, а волосы рассыпались снова, падая ему на
щеки.
Особенно укрепила его в этом странная сцена в городском саду. Он сидел с Лидией на скамье в аллее старых лип; косматое солнце спускалось в хаос синеватых туч, разжигая их тяжелую пышность багровым огнем. На реке колебались красновато-медные отсветы,
краснел дым фабрики за рекой, ярко разгорались алым золотом стекла киоска, в котором продавали мороженое. Осенний, грустный холодок ласкал
щеки Самгина.
Красное, пропеченное личико его дрожало, от беззубой, иронической улыбки по
щекам на голый череп ползли морщины.
Его желтые
щеки густо раскрашены
красными жилками, седая острая бородка благородно удлиняет лицо, закрученные усы придают ему нечто воинственное, на голом черепе, над ушами, торчат, как рога, седые вихры, — в общем судебный следователь Гудим-Чарновицкий похож на героя французской мелодрамы.
Дмитрий порывисто обнял его, поцеловал в
щеку и — оттолкнув, чихнул. Это вышло нелепо, серое лицо Дмитрия
покраснело, он пробормотал...
Загнали во двор старика, продавца
красных воздушных пузырей, огромная гроздь их колебалась над его головой; потом вошел прилично одетый человек, с подвязанной черным платком
щекою; очень сконфуженный, он, ни на кого не глядя, скрылся в глубине двора, за углом дома. Клим понял его, он тоже чувствовал себя сконфуженно и глупо. Он стоял в тени, за грудой ящиков со стеклами для ламп, и слушал ленивенькую беседу полицейских с карманником.
К Лидии подходили мужчины и женщины, низко кланялись ей, целовали руку; она вполголоса что-то говорила им, дергая плечами,
щеки и уши ее сильно
покраснели. Марина, стоя в углу, слушала Кормилицына; переступая с ноги на ногу, он играл портсигаром; Самгин, подходя, услыхал его мягкие, нерешительные слова...
Жутко было слышать его тяжелые вздохи и слова, которыми он захлебывался. Правой рукой он мял
щеку,
красные пальцы дергали волосы, лицо его вспухало, опадало, голубенькие зрачки точно растаяли в молоке белков. Он был жалок, противен, но — гораздо более — страшен.
Миша ответил не сразу, и его
щека немножко
покраснела, — Самгин подумал...
В шапке черных и, должно быть, жестких волос с густосиними
щеками и широкой синей полосой на месте усов, которые как бы заменялись толстыми бровями, он смотрел из-под нахмуренных бровей мрачно, тяжело вздыхал, его толстые ярко-красные ‹губы› смачно чмокали, и, спрятав руки за спину, не улыбаясь, звонким, но комически унылым голосом он рассказывал...
Она стояла, прислонясь спиною к тонкому стволу березы, и толкала его плечом, с полуголых ветвей медленно падали желтые листья, Лидия втаптывала их в землю, смахивая пальцами непривычные слезы со
щек, и было что-то брезгливое в быстрых движениях ее загоревшей руки. Лицо ее тоже загорело до цвета бронзы, тоненькую, стройную фигурку красиво облегало синее платье, обшитое
красной тесьмой, в ней было что-то необычное, удивительное, как в девочках цирка.
Но его не услышали. Перебивая друг друга, они толкали его. Макаров, сняв фуражку, дважды больно ударил козырьком ее по колену Клима. Двуцветные, вихрастые волосы его вздыбились и придали горбоносому лицу не знакомое Климу, почти хищное выражение. Лида, дергая рукав шинели Клима, оскаливала зубы нехорошей усмешкой. У нее на
щеках вспыхнули
красные пятна, уши стали ярко-красными, руки дрожали. Клим еще никогда не видел ее такой злой.
Потом Бриан начал говорить, усилив голос, высоко подняв брови, глаза его стали больше,
щеки покраснели, и Самгин поймал фразу, сказанную особенно жарко...
Нехаева встала на ноги,
красные пятна на
щеках ее горели еще ярче, под глазами легли тени, обострив ее скулы и придавая взгляду почти невыносимый блеск. Марина, встречая ее, сердито кричала...
Клим, не ответив, улыбнулся; его вдруг рассмешила нелепо изогнутая фигура тощего человека в желтой чесунче, с желтой шляпой в руке, с растрепанными волосами пенькового цвета;
красные пятна на скулах его напоминали о
щеках клоуна.
Ольга,
краснея, клала голову на плечо тетки; та ласково трепала ее по
щеке.
Вскоре из кухни торопливо пронес человек, нагибаясь от тяжести, огромный самовар. Начали собираться к чаю: у кого лицо измято и глаза заплыли слезами; тот належал себе
красное пятно на
щеке и висках; третий говорит со сна не своим голосом. Все это сопит, охает, зевает, почесывает голову и разминается, едва приходя в себя.
Марфенька так
покраснела от удовольствия, что
щеки у ней во все время, пока рассматривали подарки и говорили о них, оставались красны.
— Как разгорелись, я думаю,
красные! — шептала она. — Отчего он не велел подходить близко, ведь он не чужой? А сам так ласков… Вон как горят
щеки!
— Хорошо, только жарко, у меня
щеки и уши горят, посмотрите: я думаю,
красные! У меня много крови; дотроньтесь пальцем до руки, сейчас белое пятно выступит и пропадет.
Картинкин стоял, так же вытягиваясь, держа руки с оттопыренными пальцами по швам и шевеля
щеками. Бочкова казалась совершенно спокойной. Услыхав решенье, Маслова багрово
покраснела.
В приемный покой вошли доктор с фельдшером и частный. Доктор был плотный коренастый человек в чесунчевом пиджаке и таких же узких, обтягивавших ему мускулистые ляжки панталонах. Частный был маленький толстяк с шарообразным
красным лицом, которое делалось еще круглее от его привычки набирать в
щеки воздух и медленно выпускать его. Доктор подсел на койку к мертвецу, так же как и фельдшер, потрогал руки, послушал сердце и встал, обдергивая панталоны.
Несколько минут в гостиной Хионии Алексеевны стояло тяжелое молчание. Половодов пил вино рюмку за рюмкой и заметно хмелел; на
щеках у него выступили
красные пятна.
Дорогой, когда бежал, он, должно быть, дотрагивался ими до своего лба, вытирая с лица пот, так что и на лбу, и на правой
щеке остались
красные пятна размазанной крови.
На обеих
щеках его показалось по
красной точке румянца.
Круглые воротнички его белой рубашки немилосердно подпирали ему уши и резали
щеки, а накрахмаленные рукавчики закрывали всю руку вплоть до
красных и кривых пальцев, украшенных серебряными и золотыми кольцами с незабудками из бирюзы.
Веки ее
покраснели, горько шевельнулись губы, и новая слеза прокатилась из-под густых ресниц, останавливаясь и лучисто сверкая на
щеке.
— От этой болезни, говорят, спасенья нет. Чахотка. Покойный папенька в чахотке умер. Вон какие у меня на
щеках красные пятна выступили!
Тут он отворотился, насунул набекрень свою шапку и гордо отошел от окошка, тихо перебирая струны бандуры. Деревянная ручка у двери в это время завертелась: дверь распахнулась со скрыпом, и девушка на поре семнадцатой весны, обвитая сумерками, робко оглядываясь и не выпуская деревянной ручки, переступила через порог. В полуясном мраке горели приветно, будто звездочки, ясные очи; блистало
красное коралловое монисто, и от орлиных очей парубка не могла укрыться даже краска, стыдливо вспыхнувшая на
щеках ее.
На деда, несмотря на весь страх, смех напал, когда увидел, как черти с собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около
красных девушек; а музыканты тузили себя в
щеки кулаками, словно в бубны, и свистали носами, как в валторны.
— Куда теперь ему бледнеть! — подхватил другой, —
щеки у него расцвели, как мак; теперь он не Цыбуля, а буряк — или, лучше, сама
красная свитка,которая так напугала людей.
— Папаша! — густо и громко крикнула мать и опрокинулась на него, а он, хватая ее за голову, быстро гладя
щеки ее маленькими
красными руками, кричал, взвизгивая...