Неточные совпадения
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная
юбка платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми,
короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
Рядом с ним лежала в белой
юбке и кофте босая и простоволосая с редкой
короткой косичкой старая женщина с сморщенным, маленьким, желтым лицом и острым носиком.
Иногда она, отстряпавшись, надевала
короткую ватную кофту и, высоко подоткнув
юбку, отправлялась в город...
На ней надето
короткое атласное оранжевое платье с прямыми глубокими складками на
юбке, которая мерно колеблется влево и вправо от движения ее бедер.
Старики Багровы со всем семейством вышли на крыльцо; Арина Васильевна в шелковом шушуне [Шушун — женская верхняя одежда; большею частью
короткая кофта, шубейка.] и
юбке, в шелковом гарнитуровом с золотыми травочками платке на голове, а Степан Михайлыч в каком-то стародавнем сюртуке, выбритый и с платком на шее, стояли на верхней ступеньке крыльца; один держал образ Знамения божьей матери, а другая — каравай хлеба с серебряной солонкой.
Там же вертелись дамы в
коротких голубых
юбках и полумасках; они, махая длинными шарфами, отплясывали, подбоченясь, весьма лихо.
Меня обгоняли домино, шуты, черти, индейцы, негры «такие» и настоящие, которых с трудом можно было отличить от «таких»; женщины, окутанные газом, в лентах и перьях; развевались
короткие и длинные цветные
юбки, усеянные блестками или обшитые белым мехом.
Нигилистки коротко стриглись, носили такие же очки, красные рубахи-косоворотки,
короткие черные
юбки и черные маленькие шляпки, вроде кучерских.
Состояла она из матери, высокой, худощавой, деликатной дамы, носившей
короткие волосы,
короткую кофточку и плоскую
юбку на английский манер, — и трех дочерей, которых, когда говорили о них, называли не по именам, а просто: старшая, средняя и младшая.
Голову ее покрывала дорогая черная шаль; одета она была в
короткий бархатный шушун оливкового цвета и темно-синюю мериносовую
юбку; белые руки, чинно сложенные у груди, поддерживали друг дружку.
В одной из групп, прислонясь спиною к окну, стояла молодая и довольно недурненькая собою девушка, с кокетливо отброшенными назад
короткими волосами, в синей кашемировой
юбке, без кринолина, и с узенькой ленточкой синего галстучка, облегающего мужской воротничок батистовой манишки.
Небольшого роста, широкая в плечах, моложавого выразительного лица, Матрена Ниловна ходила в платке, по старому обычаю. На этот раз платок был легкий крепоновый, темно-лиловый, повязанный распущенными концами вниз по плечам и заколотый аккуратно булавками у самого подбородка. Под платком виднелась темная кацавейка, ее неизменное одеяние, и такая же темная шерстяная
юбка,
короткая, так что видны были замшевые туфли и чистые шерстяные чулки домашнего вязанья.
Никогда еще она не чувствовала себя такой маленькой и беспомощно-глупенькой. Две слезинки заблестели на ресницах. Щеки заметно побледнели. Она была в ту минуту очень хорошенькая. Светлая шелковая кофточка, вся в сборках, по талии перехваченная желтым кожаным кушаком, шла к ней чрезвычайно. Ноги мелькали из-под синей
юбки, в атласных туфлях с бантиками… Руки почти до локтей выходили из
коротких рукавов с кружевцами.
В креслице качель сидела и покачивалась в
короткой темной кофточке и клетчатой
юбке, с шапочкой на голове, девушка лет восемнадцати, не очень рослая. Свежие щеки отзывались еще детством — и голубые глаза, и волнистые светлые волосы, низко спадавшие на лоб. Руки и ноги свои, маленькие и также по-детски пухлые, она неторопливо приводила в движение, а пальцами рук, без перчаток, перебирала, держась ими за веревки, и раскачивала то одной, то другой ногой.
В 1744 году Елизавета Петровна вздумала приказать, чтобы на некоторых придворных маскарадах все мужчины являлись без масок, в огромных
юбках и фижмах, одетые и причесанные, как одевались дамы на куртагах. Такие метаморфозы не нравились мужчинам, которые бывали оттого в дурном расположении духа. С другой стороны, дамы казались жалкими мальчиками. Кто был постарее, тех безобразили толстые и
короткие ноги.
Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что-то
короткою кисейною
юбкою, и остановилась по середине комнаты.