Неточные совпадения
У круглого стола под лампой сидели графиня и Алексей Александрович, о чем-то тихо разговаривая. Невысокий, худощавый человек с женским тазом, с вогнутыми в коленках ногами, очень бледный, красивый, с блестящими, прекрасными глазами и длинными волосами, лежавшими на
воротнике его сюртука, стоял на другом
конце, оглядывая стену с портретами. Поздоровавшись с хозяйкой и с Алексеем Александровичем, Степан Аркадьич невольно взглянул еще раз на незнакомого человека.
Шум и визг от железных скобок и ржавых винтов разбудили на другом
конце города будочника, который, подняв свою алебарду, закричал спросонья что стало мочи: «Кто идет?» — но, увидев, что никто не шел, а слышалось только вдали дребезжанье, поймал у себя на
воротнике какого-то зверя и, подошед к фонарю, казнил его тут же у себя на ногте.
Черное сукно сюртука и белый, высокий, накрахмаленный
воротник очень невыгодно для Краснова подчеркивали серый тон кожи его щек, волосы на щеках лежали гладко, бессильно,
концами вниз, так же и на верхней губе, на подбородке они соединялись в небольшой клин, и это придавало лицу странный вид: как будто все оно стекало вниз.
Сидит он обыкновенно в таких случаях если не по правую руку губернатора, то и не в далеком от него расстоянии; в начале обеда более придерживается чувства собственного достоинства и, закинувшись назад, но не оборачивая головы, сбоку пускает взор вниз по круглым затылкам и стоячим
воротникам гостей; зато к
концу стола развеселяется, начинает улыбаться во все стороны (в направлении губернатора он с начала обеда улыбался), а иногда даже предлагает тост в честь прекрасного пола, украшения нашей планеты, по его словам.
Эти приемы всегда имели успех: и сконфуженный студент, и горемыка-мать, и купчиха уступали свои вещи за пятую часть стоимости, только видавший виды чиновник равнодушно твердит свое да еще заступается за других, которых маклаки собираются обжулить. В
конце концов, он продает свой собачий
воротник за подходящую цену, которую ему дают маклаки, чтобы только он «не отсвечивал».
Наконец в
конце июня 1863 года и я в мундире с красным
воротником и медными пуговицами отправился в первый раз на уроки в новое гимназическое здание.
Ни на висках, ни на темени у Саренки не было ни одной волосинки, и только из-под
воротника по затылку откуда-то выползала довольно черная косица, которую педагог расстилал по всей голове и в виде лаврового венка соединял ее
концы над низеньким лбом.
Кто-то распустил слух, что эта косица вовсе не имеет своего начала на голове Саренки, но что у него есть очень хороший, густой хвост, который педагог укладывает кверху вдоль своей спины и
конец его выпускает под
воротник и расстилает по черепу.
Там, знаете, в ушко эполетных пуговиц продевается шнурок, а потом два
конца этого шнурка просовываются сквозь две дырочки под
воротником и изнутри, с подкладки, завязываются.
Однажды — это было в ясный осенний день, перед вечером — старик Цыбукин сидел около церковных ворот, подняв
воротник своей шубы, и виден был только его нос и козырек от фуражки. На другом
конце длинной лавки сидел подрядчик Елизаров и рядом с ним школьный сторож Яков, старик лет семидесяти, без зубов. Костыль и сторож разговаривали.
Сидим мы раз с тетушкой, на святках, после обеда у окошечка, толкуем что-то от Божества и едим в поспе моченые яблоки, и вдруг замечаем — у наших ворот на улице, на снегу, стоит тройка ямских коней. Смотрим — из-под кибитки из-за кошмы вылезает высокий человек в калмыцком тулупе, темным сукном крыт, алым кушаком подпоясан, зеленым гарусным шарфом во весь поднятый
воротник обверчен, и длинные
концы на груди жгутом свиты и за пазуху сунуты, на голове яломок, а на ногах телячьи сапоги мехом вверх.
Скоро явилась Елизавета Сергеевна в свободном белом платье, с чёрными кружевами на
воротнике, подпоясанная длинным чёрным шнуром с кистями на
концах. Этот костюм хорошо гармонировал с её спокойным лицом, придавая величавое выражение его мелким, но правильным чертам. На щеках её играл румянец удовольствия, и холодные глаза смотрели оживлённо.
До имения госпожи Заднепровской было не пятнадцать, а добрых двадцать пять верст, так что Борис Андреич порядком продрог под
конец и все прятал свой покрасневший носик в бобровый
воротник шинели.
«Накрыть… Как снег на голову… — мечтал он, пряча лицо свое в
воротник. — Натворили мерзостей, пакостники, и торжествуют, небось, воображают, что
концы в воду спрятали… Ха-ха… Воображаю их ужас и удивление, когда в разгар торжества послышится: «А подать сюда Тяпкина-Ляпкина!» То-то переполох будет! Ха-ха…»
Ямщик в верблюжьем"озяме", с приподнятым большим
воротником и в серой барашковой шапке, держался еле-еле на облучке кибитки, то и дело покрикивал:"Эх вы, родимые!" — с местным"оканьем", которое и у Заплатина еще сохранилось в некоторых словах, и правой рукой в желтой кожаной рукавице поводил в воздухе, играя
концами ременных вожжей.
Круглая шляпа с перьями, распущенные по плечам волосы, тонкий ус и оставленный на
конце бороды клочок волос;
воротник рубашки, отвороченный до груди, и между ним две золотые кисточки; полукафтанье, наподобие черкесского чекменя, из черного атласа, который тянули вниз шары свинцовые, вделанные кругом полы в шелковой бахроме; белая шитая перевязь, падающая с правого плеча по левую сторону; сапоги с черными бантами на головах и с раструбами из широких кружев, туго накрахмаленных, в которых икры казались вделанными в огромные чаши: весь этот наряд, и в тогдашнее время, заставлял на себя оглянуться с невольной улыбкой.