Неточные совпадения
Но ничуть не бывало! Следовательно, это не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой
бесконечности — только в невозможности достигнуть цели, то есть
конца.
Немецкая монистическая организация, немецкий порядок не допускают апокалиптических переживаний, не терпят ощущений наступления
конца старого мира, они закрепляют этот мир в плохой
бесконечности.
Только философия сущего ведет к хорошей
бесконечности, к вечности, к
концу.
Рационалистическое сознание мешает им принять идею
конца истории и мира, которая предполагается их неясными чувствами и предчувствиями; они защищают плохую
бесконечность, торжествующую в жизни натурального рода.
А вместе с тем прогрессисты-позитивисты отрицают
конец истории, исповедуют религию плохой
бесконечности, отсутствия
конца во времени, бесконечного совершенствования.
Зашумели ручьи, и расторгнулся лед,
И сквозят темно-синие бездны,
И на глади зеркальной таинственных вод
Возрожденных небес отражается свод
В красоте лучезарной и звездной.
И вверху и внизу все миры без
конца,
И двояко является вечность:
Высота с глубиной хвалят вместе творца,
Славят вместе его
бесконечность!
Солнце зашло.
Рассматривая и ее как отвлеченное время, мы, в сущности, не встречаем логических препятствий к тому, чтобы раздвинуть это время в
бесконечность, по крайней мере со стороны будущего, ибо это отвлеченное время ведь не знает смерти, представляющей собой как бы
конец самого времени.
Поэтому она не есть «дурная
бесконечность», естественно присущая формальному времени, но имеет грани, а, в частности, необходимо предполагает и начало, и
конец, которых совершенно не знает абстрактное время.
Если же понять здесь «вечность», как она обыкновенно понимается, в смысле дурной
бесконечности, то это обозначало бы совсем не вечность, как особое качество, но именно временность, лишь не имеющую определенного
конца.
И хотя историческое время, как конкретное, должно иметь не только начало, но и
конец, однако, если держаться исторической поверхности, оно как будто не имеет своего естественного
конца и, не достигая свершения, обречено на дурную
бесконечность.
Эта эволюция не имеет
конца и предела; абсолютное для этого радикального эволюционизма существует лишь в качестве возможности беспредельного движения, т. е. «дурной
бесконечности» [«Дурная, или отрицательная,
бесконечность, — по Гегелю, — есть не что иное, как отрицание конечного, которое, однако, снова возникает и, следовательно, не снимается; или, иными словами, эта
бесконечность выражает только долженствование снятия конечного» (Гегель.
«Трансцендентальное» время Канта, или отвлеченная форма времени, неизбежно мыслится как потенциальная
бесконечность, не знающая ни начала, ни
конца; поэтому его идея и приводит разум к антиномии, обнаруженной самим же Кантом.
Буржуа верит в
бесконечность своего царства и с ненавистью относится ко всему, что напоминает об этом
конце.
Конец истории есть освобождение от власти конечного и раскрытие перспективы качественной
бесконечности, то есть вечности.
И если бы не было
конца, т. е. если бы в нашем мире была дурная
бесконечность жизни, то смысла в жизни не было бы.
Тайна откроется тогда, когда будет исследована вся
бесконечность малого до
конца, т.е. никогда.
Именно перспектива конкретной духовной
бесконечности требует
конца этого мира, в котором существует лишь дурная
бесконечность.
Творчество вечности есть приведение всякой культуры к
концу, к пределу, т. е. преодоление плохой
бесконечности.
Охранительная вражда к религиозному творчеству есть закрепление дурной
бесконечности в самом искуплении, противление завершению, исполнению и
концу искупления.
Вместо этого сексуальный акт в порядке природы отдает человека во власть дурной
бесконечности полового влечения, не знающего утоления, не ведающего
конца.