Неточные совпадения
Казак мой был очень удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем одетого; я ему, однако ж, не сказал причины. Полюбовавшись несколько времени из окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, на дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом, на вершине коего белеется маячная башня, я отправился в
крепость Фанагорию, чтоб узнать от
коменданта о часе моего отъезда в Геленджик.
— Капитана Миронова! того самого, что был
комендантом в одной из оренбургских
крепостей?
Старый башкирец молчал и глядел на
коменданта с видом совершенного бессмыслия. «Что же ты молчишь? — продолжал Иван Кузмич, — али бельмес по-русски не разумеешь? Юлай, спроси-ка у него по-вашему, кто его подослал в нашу
крепость?»
Вскоре все заговорили о Пугачеве. Толки были различны.
Комендант послал урядника с поручением разведать хорошенько обо всем по соседним селениям и
крепостям. Урядник возвратился через два дня и объявил, что в степи верст за шестьдесят от
крепости видел он множество огней и слышал от башкирцев, что идет неведомая сила. Впрочем, не мог он сказать ничего положительного, потому что ехать далее побоялся.
Неожиданная весть сильно меня поразила.
Комендант Нижнеозерной
крепости, тихий и скромный молодой человек, был мне знаком: месяца за два перед тем проезжал он из Оренбурга с молодой своей женою и останавливался у Ивана Кузмича. Нижнеозерная находилась от нашей
крепости верстах в двадцати пяти. С часу на час должно было и нам ожидать нападения Пугачева. Участь Марьи Ивановны живо представилась мне, и сердце у меня так и замерло.
На другой день в назначенное время я стоял уже за скирдами, ожидая моего противника. Вскоре и он явился. «Нас могут застать, — сказал он мне, — надобно поспешить». Мы сняли мундиры, остались в одних камзолах и обнажили шпаги. В эту минуту из-за скирда вдруг появился Иван Игнатьич и человек пять инвалидов. Он потребовал нас к
коменданту. Мы повиновались с досадою; солдаты нас окружили, и мы отправились в
крепость вслед за Иваном Игнатьичем, который вел нас в торжестве, шагая с удивительной важностию.
«Теперь стойте крепко, — сказал
комендант, — будет приступ…» В эту минуту раздался страшный визг и крики; мятежники бегом бежали к
крепости.
— Послушайте, Иван Кузмич! — сказал я
коменданту. — Долг наш защищать
крепость до последнего нашего издыхания; об этом и говорить нечего. Но надобно подумать о безопасности женщин. Отправьте их в Оренбург, если дорога еще свободна, или в отдаленную, более надежную
крепость, куда злодеи не успели бы достигнуть.
Это была
крепость и жилище
коменданта.
Недаром Скобелев,
комендант Петропавловской
крепости, говорил шутя Белинскому, встречаясь на Невском проспекте: «Когда же к нам, у меня совсем готов тепленький каземат, так для вас его и берегу».
В то время — как и до сих пор — он был
комендантом большой, но почти упраздненной
крепости в г. К. и ежедневно бывал в доме Тугановских.
—
Комендантом Омской
крепости был полковник А. Ф. де Граве, по воспоминаниям старшего адъютанта омского корпусного штаба Н. Т. Черевина, «добрейший и достойнейший человек».] умерявшего иногда его дикие выходки, то он бы наделал больших бед своим управлением.
Сверх сего, Рейнсдорп, думая уже о безопасности самого Оренбурга, приказал обер-коменданту исправить городские укрепления и привести в оборонительное состояние. Гарнизонам же малых
крепостей, еще не взятых Пугачевым, велено было идти в Оренбург, зарывая или потопляя тяжести и порох.
Комендант Верхо-Яицкой
крепости, полковник Ступишин, вошел в Башкирию, сжег несколько пустых селений и, захватив одного из бунтовщиков, отрезал ему уши, нос, пальцы правой руки и отпустил его, грозясь поступить таким же образом со всеми бунтовщиками.
Генерал-поручик Декалонг из Челябинска, недавно освобожденного от бунтовщиков, двинулся к Верхо-Яицкой
крепости, надеясь настигнуть Пугачева еще на Белорецких заводах; но, вышед на линию, получил от верхо-яицкого
коменданта, полковника Ступишина, донесение, что Пугачев идет вверх по линии от одной
крепости на другую, как в начале своего грозного появления.
Из Татищевой, 29 сентября, Пугачев пошел на Чернореченскую. В сей
крепости оставалось несколько старых солдат при капитане Нечаеве, заступившем на место
коменданта, майора Крузе, который скрылся в Оренбург. Они сдались без супротивления. Пугачев повесил капитана по жалобе крепостной его девки.
Хлопуша взял Ильинскую, на приступе заколов
коменданта, поручика Лопатина; но пощадил офицеров и не разорил даже
крепости.
Лишенные пищи и способов ее добыть, его товарищи, пресытившись, кроме того, жестокостями, которые они совершали, и надеясь получить прощение, выдали его
коменданту Яицкой
крепости, который отправил его в Симбирск к генералу графу Панину.
— Вот еще какие затеи! Да разве здесь
крепость и ваш полковник
комендант?
Приведя к присяге капитана, фельдмаршал приказал ему тою же ночью ехать с командой в Кронштадт, принять с корабля «Трех иерархов» от адмирала Грейга женщину с несколькими ее служителями и тайным образом отвезти их в Петропавловскую
крепость, где сдать
коменданту Чернышеву.
В ту же ночь узнал Бирон о приказе
коменданту Петропавловской
крепости. Бешенство его не знало меры, пока он не мог доискаться, что было причиною этого распоряжения, на которое он не давал своего согласия. На все расспросы, кто был после него у императрицы, ему могли только сказать, что оставалась с нею вдвоем княжна Лелемико и что, когда укладывали ее величество спать, глаза ее были красны от слез, между тем как любимица ее пришла к себе в необыкновенной радости.
Комендант распорядился отвести помещение, и Александр Васильевич в течение трех дней пробыл в
крепости, изучив ее, и набросал план необходимых исправлений, к которым приказал приступить тотчас же. Сам же возвратился в Фридрихсгам.
На него, как на отличного артиллериста, вместе со старым
комендантом мариенбургской
крепости, подполковником Брандтом, возложена была Карлом XII защита ее.
Все остолбенели.
Комендант, бургомистр, приезжие генералы, депутаты и городские чиновники поспешно сели на катер и лодки и переправились в
крепость.
Посланник просил
коменданта рижского Дальберга пропустить через
крепость обоз его, вслед за ним ехавший.
Он только что отрапортовал, после вечерней зори, своему старому
коменданту Тило фон Тилав о благополучном состоянии
крепости и выслушал от него грустное сознание, ежедневно повторяемое и ежедневно приправляемое вздохами, что бойницы, в случае нападения неприятеля, не в состоянии будут долго держаться.
Роза умела, под видом торговки сыром, пробраться в
крепость, найти доступ к
коменданту и, наконец, к затворнику.
— Граф Суворов, — сказал он, подходя к
коменданту, — осмотрел
крепость и просит к себе вас и всех желающих ему представиться.