Неточные совпадения
— Пожалуй, поколотит его Николай! — с опасением продолжал хохол. — Вот видите, какие чувства воспитали господа
командиры нашей жизни у нижних чинов? Когда такие люди, как Николай,
почувствуют свою обиду и вырвутся из терпенья — что это будет? Небо кровью забрызгают, и земля в ней, как мыло, вспенится…
Но каждый раз эти мечты обрывались воспоминаниями о брани Федоровского, о язвительных словах ротного
командира, о разговоре с Николаевым, и Ромашов снова
чувствовал себя непоправимо опозоренным и несчастным.
В столовую быстро вошел адъютант, который, по заведенному во многих полках обычаю, обедал всегда у
командира. Мягко и развязно позвякивая шпорами, он подошел к отдельному майоликовому столику с закуской, налил себе водки и не торопясь выпил и закусил. Ромашов
почувствовал к нему зависть и какое-то смешное, мелкое уважение.
— Потрудитесь, когда вы пойдете, послать ко мне полкового адъютанта, — заключил полковой
командир, легким поклоном давая
чувствовать, что аудиенция кончена.
— О нет, нет, нет! Я благословляю судьбу и настойчивость моего ротного
командира. Никогда в жизни я не был и не буду до такой степени на верху блаженства, как сию минуту, как сейчас, когда я иду в полонезе рука об руку с вами, слышу эту прелестную музыку и
чувствую…
— Понимаешь ли ты, что я, я, твой начальник, призвал тебя с тем, чтоб просить у тебя прощения!
Чувствуешь ли ты это? Кто ты передо мной? червяк! меньше червяка: ты арестант! а я — божьею милостью [Буквальное выражение, впрочем в мое время употреблявшееся не одним нашим майором, а и многими мелкими
командирами, преимущественно вышедшими из нижних чинов. (Примеч. автора.)] майор. Майор! понимаешь ли ты это?
Августу Матвеичу все
чувствовали себя благодарными, а
командир, чтобы показать ему свое уважение и благодарность, большой вечер сделал и всю знать собрал. Даже мать его, эта самая Вероника-то, — ей уже лет под семьдесят было, — и та приехала, только оказалось, что она совсем не «Станиславовна», а Вероника Васильевна, и из духовного звания, протопопская дочь — потому что Вероника есть и у православных. А почему думали, что она «Станиславовна», — так и не разъяснилось.
Явившись к полковому
командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и
почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он
чувствовал и под родительским кровом.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и
почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем-нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать. Государь вызвал полкового
командира и сказал ему несколько слов.
Ростов,
чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового
командира.
Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую
командир оказывал своему офицеру, Ростов
чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы.