Неточные совпадения
Вошли двое: один широкоплечий, лохматый, с курчавой бородой и застывшей в ней неопределенной улыбкой, не то пьяной, не то насмешливой. У печки остановился, греясь, кто-то высокий, с черными усами и острой бородой. Бесшумно явилась молодая женщина в платочке, надвинутом до бровей. Потом один за другим пришло еще человека четыре, они столпились у
печи, не подходя к столу, в сумраке трудно было различить их. Все молчали, постукивая и шаркая ногами по
кирпичному полу, только улыбающийся человек сказал кому-то...
У только что запруженной Березайки поставилась первая доменная
печь, а к ней прилажен был небольшой
кирпичный корпус.
После рельсовой фабрики были осмотрены
кирпичные горны и молоты, пудлинговые
печи,
печи Мартена, или Мартына, как их окрестили рабочие; затем следовал целый ряд еще новых
печей: сберегающая топливо регенеративная
печь Сименса, сварочные, литейные, отражательные, калильные и т. д.
Калитка в заборе и пустырь — памятник Великой Двухсотлетней Войны: из земли — голые каменные ребра, желтые оскаленные челюсти стен, древняя
печь с вертикалью трубы — навеки окаменевший корабль среди каменных желтых и красных
кирпичных всплесков.
Надо было исправить для будущих летних
кирпичных работ
печи.
Вместо улиц тянулись бесконечные ряды труб и
печей, посреди которых от времени до времени возвышались полуразрушенные
кирпичные дома; на каждом шагу встречались с ним толпы оборванных солдат: одни, запачканные сажею, черные как негры, копались в развалинах домов; другие, опьянев от русского вина, кричали охриплым голосом: «Viva 1'еmpereur!» [Да здравствует император! (франц.)] — шумели и пели песни на разных европейских языках.
Года два тому назад на этом месте стоял дом огородника Панфила; огородника кто-то убил, дом подожгли, вётлы обгорели, глинистая земля, смешанная с углём и золою, была плотно утоптана игроками в городки; среди остатков
кирпичного фундамента стояла
печь, торчала труба; в ясные ночи над трубою, невысоко в небе, дрожала зеленоватая звезда.
Иногда вечерами, кончив работу, или в канун праздника, после бани, ко мне в пекарню приходили Цыган, Артем и за ними — как-то боком, незаметно подваливался Осип. Усаживались вокруг приямка перед
печью, в темном углу, — я вычистил его от пыли, грязи, он стал уютен. По стенам сзади и справа от нас стояли полки с хлебными чашками, а из чашек, всходя, поднималось тесто — точно лысые головы, прячась, смотрели на нас со стен. Мы пили густой
кирпичный чай из большого жестяного чайника, — Пашка предлагал...
Кирпичные, нештукатуренные стены ее черны от копоти, потолок, из барочного днища, тоже прокоптел до черноты; посреди ее помещалась громадная
печь, основанием которой служил горн, а вокруг
печи и по стенам шли широкие нары с кучками всякой рухляди, служившей ночлежникам постелями.
Он вышел из избы во двор, подполз под дом, распугав бывших там птиц, и вырыв довольно глубокую яму около
кирпичного низа
печи, завернул шкатулку, на которую положил ключ в кусок кожи, купленной им для бродней, зарыл ее, притоптал землею и даже набросал на этом месте валявшиеся в подполье кирпичи.