Неточные совпадения
У ночи много звезд прелестных,
Красавиц много на Москве.
Но ярче всех подруг небесных
Луна в воздушной синеве.
Но та, которую не смею
Тревожить лирою моею,
Как величавая
луна,
Средь жен и дев блестит одна.
С какою гордостью небесной
Земли
касается она!
Как негой грудь ее полна!
Как томен взор ее чудесный!..
Но полно, полно; перестань:
Ты заплатил безумству дань.
И он почувствовал, что он ходит в саду и говорит себе, что обдумывает что-то, а он ничего не обдумывает, а безумно, безосновательно ждет ее, ждет того, что она каким-то чудом поймет, как он желает ее, и возьмет и придет сюда или куда-нибудь туда, где никто не увидит, или ночью, когда не будет
луны, и никто, даже она сама, не увидит, в такую ночь она придет, и он
коснется ее тела…
Он лег на пол, повозился немного и замолчал. Сидя у окна, я смотрел на Волгу. Отражения
луны напоминали мне огни пожара. Под луговым берегом тяжко шлепал плицами колес буксирный пароход, три мачтовых огня плыли во тьме,
касаясь звезд и порою закрывая их.
Он, точно угадывая ее мимолетное желание, тихо обвил ее половиной своего широкого пальто, и они оба затихли, прижавшись друг к другу, и,
касаясь друг друга головами, слились в один грациозный темный силуэт, между тем как
луна бросала яркие серебряные пятна на их плечи и на очертание их фигур.
Его надежды также были, может быть, безрассудны; но все-таки они относились уже не к розе, деве и
луне, они
касались жизни общества и имели право на его внимание [Намек на социалистические идеалы петрашевцев, нашедшие выражение в поэзии Плещеева.].
Мы шли по белой дороге, Я и Моя тень, останавливались и снова шли. Я сел на камень при дороге, и черная тень спряталась за моей спиною. И здесь великое спокойствие снизошло на землю, на мир, и моего холодного лба
коснулся холодный поцелуй
луны.
На дворе во всей своей холодной, нелюдимой красе стояла тихая морозная ночь.
Луна и около нее два белых пушистых облачка неподвижно, как приклеенные, висели в вышине над самым полустанком и как будто чего-то ждали. От них шел легкий прозрачный свет и нежно, точно боясь оскорбить стыдливость,
касался белой земли, освещая всё: сугробы, насыпь… Было тихо.
Над двором на небе плыла уже
луна; она быстро бежала в одну сторону, а облака под нею в другую; облака уходили дальше, а она всё была видна над двором. Матвей Саввич помолился на церковь и, пожелав доброй ночи, лег на земле около повозки. Кузька тоже помолился, лег в повозку и укрылся сюртучком; чтобы удобнее было, он намял себе в сене ямочку и согнулся так, что локти его
касались коленей. Со двора видно было, как Дюдя у себя внизу зажег свечку, надел очки и стал в углу с книжкой. Он долго читал и кланялся.