Неточные совпадения
В тот же час отправились несколько человек на противуположный
берег Днепра, в войсковую скарбницу, где, в неприступных тайниках, под водою и в
камышах, скрывалась войсковая казна и часть добытых у неприятеля оружий.
В сотне шагов от Самгина насыпь разрезана рекой, река перекрыта железной клеткой моста, из-под него быстро вытекает река, сверкая, точно ртуть, река не широкая, болотистая, один ее
берег густо зарос
камышом, осокой, на другом размыт песок, и на всем видимом протяжении
берега моются, ходят и плавают в воде солдаты, моют лошадей, в трех местах — ловят рыбу бреднем, натирают груди, ноги, спины друг другу теплым, жирным илом реки.
Вода зацветала, покрывалась у
берегов зеленою ряской, зарастала татарником и
камышами.
В это время уже не трудно подъезжать к рассеянным парам кряковных уток и часто еще удобнее подходить или подкрадываться из-за чего-нибудь: куста,
берега, пригорка, ибо утка, замышляющая гнездо или начавшая нестись, никогда не садится с селезнем на открытых местах, а всегда в каком-нибудь овражке, около кустов, болота,
камыша или некошеной травы: ей надобно обмануть селезня, несмотря на его бдительность: надобно спрятаться, проползти иногда с полверсты, потом вылететь и на свободе начать свое великое дело, цель, к которой стремится все живущее.
Распространяя вокруг себя влажность и растительность, зеленые
берега таких озер иногда опушаются чивою ветлою и ольхою, иногда обрастают и
камышами.
Обыкновенное местопребывание лысух — стоячие воды, пруды и озера с
камышами; они любят держаться на мелкой воде, даже у самых
берегов, потому что их пища преимущественно состоит из насекомых, водяных трав и даже тины, для чего нужно им доставать дно.
Вдруг от собаки, прыгавшей по воде около
берега по мелкому
камышу и осоке, из отдельного куста
камыша, очень не близко, поднялись какие-то две птицы; между ними находилось расстояние не менее сажени; ружье было заряжено мелкою утиною дробью.
Прилетев на место, гуси шумно опускаются на воду, распахнув ее грудью на обе стороны, жадно напиваются и сейчас садятся на ночлег, для чего выбирается
берег плоский, ровный, не заросший ни кустами, ни
камышом, чтоб ниоткуда не могла подкрасться к ним опасность.
Надобно отыскивать благоприятную местность, из-за которой было бы подкрасться к ним поближе. Местность эта может быть: лес, кусты, пригорок, овраг, высокий
берег реки, нескошенный
камыш на прудах и озерах. Нечего и говорить, что стрелять надобно самою крупною дробью, безымянной, даже не худо иметь в запасе несколько картечных зарядов, чтоб пустить в стаю гусей, к которой ни подойти, ни подъехать, ни подкрасться в меру нет возможности.
Красивое это озеро Октыл в ясную погоду. Вода прозрачная, с зеленоватым оттенком. Видно, как по дну рыба ходит. С запада озеро обступили синею стеной высокие горы, а на восток шел низкий степной
берег, затянутый
камышами. Над лодкой-шитиком все время с криком носились белые чайки-красноножки. Нюрочка была в восторге, и Парасковья Ивановна все время держала ее за руку, точно боялась, что она от радости выскочит в воду. На озере их обогнало несколько лодок-душегубок с богомольцами.
Правда, недалеко от дому протекала очень рыбная и довольно сильная река Уршак, на которой пониже деревни находилась большая мельница с широким прудом, но и река мне не понравилась, во-первых, потому, что вся от
берегов проросла
камышами, так что и воды было не видно, а во-вторых, потому, что вода в ней была горька и не только люди ее не употребляли, но даже и скот пил неохотно.
Удить около дома было невозможно по причине отлогих
берегов, заросших густыми
камышами, а на мельнице удили только с плотины около кауза и вешняка, особенно в глубокой яме, или водоемине, выбитой под ним водою.
Вот один и говорит: «Ты, Бряков, ступай на ту сторону в
камыши и загоняй уток, а я буду ждать на этом
берегу в
камышах.
Река, задержанная плотиной, была широка и неподвижна, как большой пруд. По обеим ее сторонам
берега уходили плоско и ровно вверх. На них трава была так ровна, ярка и сочна, что издали хотелось ее потрогать рукой. Под
берегами в воде зеленел
камыш и среди густой, темной, круглой листвы белели большие головки кувшинок.
Вдоль цветущего
берега речки жаворонки по-прежнему звенели в небесной синеве, лыски перекликались в густых
камышах, а мелкие птички перепархивали, чирикая, с тростника на тростник или, заливаясь песнями, садились на пернатые стрелы, вонзившиеся в землю во время битвы и торчавшие теперь на зеленом лугу, меж болотных цветов, как будто б и они были цветы и росли там уже бог знает сколько времени.
В это время притаившийся в
камышах татарин выполз на
берег, натянул лук и пустил стрелу в Максима.
Я не согласен с ним, но также очень полюбил тихий домик на
берегу Кинеля, его прозрачные воды, его движущиеся течением реки
камыши, зеленую степь вокруг и плот, ходивший почти от самого крыльца и перевозивший через Кинель в еще более степную, ковылистую, казалось безграничную даль, прямо на юг!..
Место голое, пустое, на припеке, на плоском
берегу; кругом ровная степь с сурчинами, ни деревца, ни кустика, река тихая, омутистая, обросшая
камышом и палочником…
Он до самого ужина просидел на
берегу Кителя, забившись в густой
камыш, и выудил несколько крупных лещей, которыми изобиловали кинельские тихие воды.
Лукашка вскинул выше бурку и один пошел назад по
берегу, быстро поглядывая то налево на стену
камышей, то на Терек, бурливший подле под
берегом.
— Их пять братьев, — рассказывал лазутчик на своем ломаном полурусском языке: — вот уж это третьего брата русские бьют, только два остались; он джигит, очень джигит, — говорил лазутчик, указывая на чеченца. — Когда убили Ахмед-хана (так звали убитого абрека), он на той стороне в
камышах сидел; он всё видел: как его в каюк клали и как на
берег привезли. Он до ночи сидел; хотел старика застрелить, да другие не пустили.
Терек, отделяющий казаков от горцев, течет мутно и быстро, но уже широко и спокойно, постоянно нанося сероватый песок на низкий, заросший
камышом правый
берег и подмывая обрывистый, хотя и не высокий левый
берег с его корнями столетних дубов, гниющих чинар и молодого подроста.
Прямо против кордона, на том
берегу, всё было пусто; только низкие бесконечные и пустынные
камыши тянулись до самых гор.
Было уже совсем темно, когда дядя Ерошка и трое казаков с кордона, в бурках и с ружьями за плечами прошли вдоль по Тереку на место, назначенное для секрета. Назарка вовсе не хотел итти, но Лука крикнул на него, и они живо собрались. Пройдя молча несколько шагов, казаки свернули с канавы и по чуть заметной тропинке в
камышах подошли к Тереку. У
берега лежало толстое черное бревно, выкинутое водой, и
камыш вокруг бревна был свежо примят.
Из-под
берега, отдуваясь, выскочил кабан, и черная фигура, отделившись на мгновенье от глянцевитой поверхности воды, скрылась в
камышах.
С моря потягивало свежим воздухом, где-то в
камышах морская волна тихо сосала иловатый
берег, на самом горизонте тянулись дымки невидимых морских пароходов, а еще дальше чуть брезжился Кронштадт своими шпицами и колокольнями…
Это последнее выяснилось воочию на посту Цисквили на
берегу моря, близ глубокой болотистой речки Чолок, поросшей
камышами и до войны бывшей границей с Турцией.
Вдруг оглушительный свист… Еще два коротких, ответный свист, и лодка прорезала полосу
камыша, отделявшего от протока заливчик, на
берегу которого, на острове ли, на мысу ли, торчали над прибрежным
камышом ветлы-раскоряки — их можно уже рассмотреть сквозь посветлевший, зеленоватый от взошедшей луны туман.
Кругом болота, узкая песчаная полоса
берега, и в море выдавалась огромная лагуна, заросшая
камышом и кугой, обнесенная валами песку со стороны моря, как бы краями чаши, такими высокими валами, что волны не поднимались выше их, а весь
берег вправо и влево был низким местом, ниже уровня моря, а дальше в непроходимых лесах, на громадном пространстве на север до реки Риона и далее до города Поти, были огромные озера-болота, место зимовки перелетных птиц.
Выбор мест бывает различен не только по времени года, но и по времени дня. Весною, пока вода еще несколько мутна, рыба бродит зря, как говорят охотники, и клюет везде на всех глубинах, ибо
берега рек еще не определились, не заросли по местам густою осокой, аиром или
камышом; еще не поднялись со дна водяные травы, не всплыли лопухи; береговые деревья и кусты не оделись листьями, не покрыли прозрачные воды тенью зеленого навеса, маня рыбу пищею во всякое время и прохладою в полдень.
Не колыхнет зеленый, как весенний луг, широкий пруд, затканный травами, точно спит в отлогих
берегах своих;
камыши стоят неподвижно.
Через час или менее, смотря по качеству и количеству отравы, рыба делается пьяною, одурелою: выходит на мель, всплывает на поверхность воды, кружится, мечется, тычется в
берега, даже иногда выскакивает на них и особенно забивается в
камыши и травы, где они есть.
Сидя тихо и смирно с удочкой на
берегу озера или речного залива, проросшего травами, а иногда притаясь в лодке в густых
камышах пруда, я имел случай нередко, хотя поверхностно, наблюдать любопытную картину рыбьего боя: [Процесс метанья, или боя, икры даже этих трех пород, сейчас мною названных, наблюдать очень трудно, потому что он происходит по большей части в травах или
камышах, а главное потому, что рыба боится приближения человека.
Приведите их в таинственную сень и прохладу дремучего леса, на равнину необозримой степи, покрытой тучною, высокою травою; поставьте их в тихую, жаркую летнюю ночь на
берег реки, сверкающей в тишине ночного мрака, или на
берег сонного озера, обросшего
камышами; окружите их благовонием цветов и трав, прохладным дыханием вод и лесов, неумолкающими голосами ночных птиц и насекомых, всею жизнию творения: для них тут нет красот природы, они не поймут ничего!
Кроме хищных и нехищных рыб, немало также поедает икру птица; самые главные истребительницы — утки, чайки и вороны: утки и чайки хватают ее, плавающую в воде, даже ныряют за ней, а вороны достают ее сухопутно, ходя по
берегам и по мелкой воде, преимущественно около трав, куда икру прибивает ветром и где она, прилипнув к осоке или
камышу, на которые всплескивается волнами, часто обсыхает и пропадает даром.
Хотя трудно с этим согласиться, но положим, что такая уверенность справедлива, да для рыбы эта отрава очень вредна: та, которая наглоталась кукольванца много, умирает скоро, всплывает наверх, бывает собрана и съедена; но несравненно большая часть окормленной рыбы в беспамятстве забивается под
берега, под коряги и камни, под кусты и корни дерев, в густые
камыши и травы, растущие иногда на глубоких местах — и умирает там, непримеченная самими отравителями, следовательно пропадает совершенно даром и гниением портит воду и воздух.
Мечущие икру и молоки самки и самцы, особенно первые, стараются прижаться или удариться об что-нибудь жесткое; они трутся около
берегов и водяных растений, предпочтительно около
камыша и лопухов, около подводных коряг, корней и камней.
— Хозяйка, — сказал он, бросая на пол связку хвороста, старых ветвей и засохнувшего
камыша, — на вот тебе топлива:
берегом идучи, подобрал. Ну-ткась, вы, много ли дела наделали? Я чай, все более языком выплетали… Покажь: ну нет, ладно, поплавки знатные и неводок, того, годен теперь стал… Маловато только что-то сработали… Утро, кажись, не один час: можно бы и весь невод решить… То-то, по-вашему: день рассвел — встал да поел, день прошел — спать пошел… Эх, вы!
К этому примешивался плеск волн, которые разбивались о плоты и
берег, забегали в кусты, быстро скатывались назад, подтачивая древесные корни, увлекая за собой глыбы земли, дерну и целые ветлы; в заливах и углублениях, защищенных от ветра, вода, вспененная прибоем или наволоком, обломками
камыша, прутьев, древесной коры, присоединяла ропот к яростному плесканью волн.
Другой
берег густо порос
камышом, золотился на солнце, и камышовые цветы красивыми кистями наклонились к воде.
От
камыша они шли к другому
берегу, тащили там бредень, потом с разочарованным видом, высоко поднимая колена, шли обратно к
камышу.
Насадив на крючок кусок умятого черного хлеба величиною с большой русский орех, он закинул мою удочку на дно под самый куст, а свою пустил у
берега возле травки и
камыша.
Казалось, безграничное пространство воды окружало нас; в густом мраке не видно было ни
камышей, ни плотины, ни
берегов, одна лодка плыла в светлом круге.
Но в одно жаркое лето, в июле, мельник прибежал мне сказать, что пятеро гусей (без сомнения, холостых) опустились на пруд и плавают между
камышами в почтительном расстоянии от
берегов.
В эту пору особенного своего состояния рыба ходит стаями и нередко поднимается так высоко, что верхние перья бывают видны на поверхности воды; рыбак, стоя неподвижно в
камыше, по колени и даже по пояс в воде, или на
берегу, притаясь у какого-нибудь куста, сторожит свою добычу и вонзает острогу в подплывающую близко рыбу.
На другой день проводник направил нас на неширокую речку с плавучими
берегами. Дупелей оказалось мало; зато утки вырывались из
камышей чуть ли не на каждом шагу из-под самых ног и кряканьем разгоняли бекасов.
Я отправился вдоль одного из
берегов пруда — и наконец в самой почти его голове, у небольшого залива, посреди плоских и поломанных стеблей порыжелого
камыша, увидел громадную, сероватую глыбу…
Не взглянув на
берег, не отвечая, он глубоко вогнал лодку в заросль
камыша, выпрыгнул на
берег и, попав ногами в грязь, сердито заворчал...
На озере поднимался шум разгулявшейся волны. Это делал первые пробы осенний ветер. Глухо шелестели прибережные
камыши, точно они роптали на близившугося осеннюю невзгоду. Прибережный ивняк гнулся и трепетал каждым своим листочком. Пламя от костра то поднималось, то падало, рассыпая снопы искр. Дым густой пеленой расстилался к невидимому
берегу. Брат Ираклий по-прежнему сидел около огня и грел руки, морщась от дыма. Он показался Половецкому таким худеньким и жалким, как зажаренный цыпленок.
Внизу была река, поросшая высоким
камышом, а за рекой, в полуверсте от
берега, — деревня.