Неточные совпадения
Из-за хлебных кладей и ветхих
крыш возносились и мелькали на чистом воздухе, то справа, то слева, по мере того как бричка делала повороты, две сельские церкви, одна возле другой: опустевшая деревянная и
каменная, с желтенькими стенами, испятнанная, истрескавшаяся.
Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружавшие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашеными
крышами;
каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивает снизу; два-три ощипанных деревца едва дают скудную тень; овцы безвозбранно бродят по могилам…
Усадьба, в которой жила Анна Сергеевна, стояла на пологом открытом холме, в недальнем расстоянии от желтой
каменной церкви с зеленою
крышей, белыми колоннами и живописью al fresco [Фреской (итал.).] над главным входом, представлявшею «Воскресение Христово» в «итальянском» вкусе.
Снег сыпался на них с
крыш, бросался под ноги, налетал с боков, а солдаты шли и шли, утаптывая сугробы, шли безмолвно, неслышным шагом, в глубокой
каменной канаве, между домов, бесчисленные окна которых ослеплены снегом.
В углу двора, между конюшней и
каменной стеной недавно выстроенного дома соседей, стоял, умирая без солнца, большой вяз, у ствола его были сложены старые доски и бревна, а на них, в уровень с
крышей конюшни, лежал плетенный из прутьев возок дедушки. Клим и Лида влезали в этот возок и сидели в нем, беседуя. Зябкая девочка прижималась к Самгину, и ему было особенно томно приятно чувствовать ее крепкое, очень горячее тело, слушать задумчивый и ломкий голосок.
Луна стояла над
крышей каменного дома, но ее свет не затмевал звезд.
Луна зашла за
крышу каменного дома, и весь двор изменился.
Мне мог идти тогда второй год, но я совершенно ясно вижу и теперь языки пламени над
крышей сарая во дворе, странно освещенные среди ночи стены большого
каменного дома и его отсвечивающие пламенем окна.
Когда показались первые домики, Нюрочка превратилась вся в одно внимание. Экипаж покатился очень быстро по широкой улице прямо к церкви. За церковью открывалась большая площадь с двумя рядами деревянных лавчонок посредине. Одною стороною площадь подходила к закопченной кирпичной стене фабрики, а с другой ее окружили
каменные дома с зелеными
крышами. К одному из таких домов экипаж и повернул, а потом с грохотом въехал на мощеный широкий двор. На звон дорожного колокольчика выскочил Илюшка Рачитель.
Две
каменные церкви с зелеными куполами, одна поменьше, а другая большая, еще новая и неосвященная, красные
крыши господского огромного дома, флигелей и всех надворных строений с какими-то колоколенками — бросились мне в глаза и удивили меня.
Менаду этими возвышенностями и по берегу пруда крепкие заводские домики выровнялись в правильные широкие улицы; между ними яркими заплатами зеленели железные
крыши богатых мужиков и белели
каменные дома местного купечества.
С
крыши виден огонь, а внизу темнота, скользкие мокрые камни,
каменные углы, и из водосточной трубы льет вода: надо скорее назад!
В недостроенном, без
крыши каменном флигельке, когда-то пугавшем детей своими пустыми глазницами, Жегулев с полчаса отдыхал, — не мог тронуться с места от волнения. То всколыхнуло сердце до удушья, что увидел между толстыми стволами свои окна — и свет в окнах, значит, дома, и резок острый свет: значит, не спущены занавески и можно смотреть. Так все близко, что невозможно подняться и сделать шаг: поднимается, а колена дрожат и подгибаются — сиди снова и жди!
Сквозь
крышу, сквозь толщу
каменных стен проникал он, колебля тишину, — уходил незаметно, чтобы снова, так же незаметно, прийти.
Это был трехэтажный
каменный дом с провалившейся
крышей, с изломанными рамами в окнах, с подвалами, всё лето полными жидкой пахучей грязи.
Когда случалось овладевать целым медвежьим гнездом, то из берлоги брали и привозили маленьких медвежат. Их обыкновенно держали в большом
каменном сарае с маленькими окнами, проделанными под самой
крышей. Окна эти были без стекол, с одними толстыми, железными решетками. Медвежата, бывало, до них вскарабкивались друг по дружке и висели, держась за железо своими цепкими, когтистыми лапами. Только таким образом они и могли выглядывать из своего заключения на вольный свет божий.
Вытянув шею, он пристально всматривался в даль, и там, в петле реки, на высоком бугре, увенчанном маленькою рощею осин и берёз, воображение его строило большой
каменный дом с зелёными ставнями и башней на
крыше; вокруг дома — подкова крепко слаженных, крытых железом служб, а от подножия холма во все стороны разноцветными полосами лежат пашни.
С одной его стороны собор и, конечно, Соборная улица, с другой — городской сквер, с третьей —
каменные городские ряды, у которых желтая штукатурка облупилась, а на
крыше и на карнизах сидят голуби; наконец, с четвертой стороны впадает главная улица, с отделением какого-то банка, с почтовой конторой, с нотариусом и с парикмахером Теодором из Москвы.
Над белой
каменной оградой, похожей своей массивностью на крепостную стену, возвышалась дача, затейливо и крикливо выстроенная в виде стилизованного русского терема, с коньками и драконами на
крыше, со ставнями, пестро разрисованными цветами и травами, с резными наличниками, с витыми колонками, в форме бутылок, на балконах.
Деревня Гаи была все та же, только построились с краю новые дома, каких не было прежде. И из деревянных домов стали кирпичные. Его
каменный дом был такой же, только постарел.
Крыша была давно не крашена, и на угле выбитые были кирпичи, и крыльцо покривилось.
Иногда он бросался чем-то и потяжелее: черепитчатая
крыша домика дрожала под ударами, а
каменные стены гудели так, будто внутри самих камней дышал и искал выхода пойманный ветер.
Это первая ночь, когда я спал как убитый и
каменные стены дворца не давили на меня. Стены уничтожила взрывчатая сила слов Магнуса, а
крыша растаяла под высоким звездным покровом Марии: в ее царство безмятежности, любви и покоя унеслась моя душа. Гора Тиволи и ее огоньки — вот что я видел, засыпая.
— Радость вы наша! Создаст же господь такую доброту! Радуйтесь, матушка, на свои добрые дела глядючи! А вот нам, грешным, и порадоваться у себя не на что… Люди мы маленькие, малодушные, бесполезные… мелкота… Одно звание только, что дворяне, а в материальном смысле те же мужики, даже хуже… Живем в домах
каменных, а выходит один мираж, потому —
крыша течет… Не на что тесу купить.
В селе Райбуже, как раз против церкви, стоит двухэтажный дом на
каменном фундаменте и с железной
крышей. В нижнем этаже живет со своей семьей сам хозяин, Филипп Иванов Катин, по прозванию Дюдя, а в верхнем, где летом бывает очень жарко, а зимою очень холодно, останавливаются проезжие чиновники, купцы и помещики. Дюдя арендует участки, держит на большой дороге кабак, торгует и дегтем, и мёдом, и скотом, и сороками, и у него уж набралось тысяч восемь, которые лежат в городе в банке.
Низ был
каменный, а верх деревянный, с площадкой, с конической
крышей и с длинным шпилем, на котором чернел флюгер.
У первого господского амбара дорога раздваивалась: одна ветвь шла прямо и исчезала в вечерней мгле, другая — вела вправо к господскому дому. Офицеры повернули вправо и стали говорить тише… По обе стороны дороги тянулись
каменные амбары с красными
крышами, тяжелые и суровые, очень похожие на казармы уездного города. Впереди светились окна господского дома.
К вечеру вдали показались очертания китайского города, изогнутые
крыши башен и кумирен. Влево виднелся ряд казенных зданий, белели дымки поездов. Среди солдат раздался сдержанный враждебный смех: это был Мукден!.. После целого дня пути мы воротились опять к нашим
каменным баракам.
Приехали мы в Бейтайцзеин. Деревня была большая, в две длинных улицы, но совершенно опустошенные. Фанзы стояли без
крыш, глиняные стены зияли черными квадратами выломанных на топку окон и дверей. Только на одной из улиц тянулся ряд больших богатых
каменных фанз, совершенно нетронутых. У ворот каждой фанзы стояло по часовому.
Очертания неказистого города с убогою слободою на первом плане, кое-где выделяющимися
крышами каменных зданий и куполами двух-трех церквей в отдалении, имели какой-то фантастический, даже красивый вид.
Прогулка происходила в саду, в специально устроенных для того помещениях, вроде небольших загонов или стойл без
крыши, но окруженных со всех сторон
каменными стенами.
Иван Максимович помнил из первых годов своего детства жизнь в этом городке, на Запрудье, в
каменном одноэтажном домике, с деревянной ветхой
крышей, из трещин которой, на зло общему разрушению, пробиваются кое-где молодые березы.
С кончиною Петра I многое начатое им осталось неоконченным. Его преемники, Екатерина I и Петр II, ничего не сделали для Петербурга. Петр II думал даже столицу перевести снова в Москву, как размышлял это и сын Петра I — Алексей, так трагически окончивший свои дни. В непродолжительное царствование Петра II Петербург особенно запустел, и на Васильевском острове, который тогда называли Преображенским, многие
каменные дома были брошены неоконченными и стояли без
крыш и потолков.
— Чудные видения обступили меня теперь, — отвечал Конрад. — Я видел край, доселе неведомый мне.
Каменная зубчатая стена белелась на берегу реки; за стеною, на горе, рассыпаны были белокаменные палаты, с большими крыльцами, с теремами, с башенками, и множество храмов Божиих с золотыми верхами в виде пылающих сердец; на крестах их теплился луч восходящего солнца, а
крыши горели, подобно латам рыцаря; в храмах было зажжено множество свечей. Я слышал: в них пели что-то радостное; но то были песни неземные…
Если стоять на противоположном пологом берегу, то от собора вниз по течению реки видны необыкновенно высокие, острые фронтоны красных деревянных
крыш на
каменных домиках и совершенно конусообразные купола старинных желтых колоколен.
11-го октября 1805 года один из только-что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады,
каменные ограды, черепичные
крыши, горы, видневшиеся вдали, на нерусский народ, с любопытством смотревший на солдат,) полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где-нибудь в середине России.