— Что ж, хоть бы и уйти? — заметил Захар. — Отчего же и не отлучиться на целый день? Ведь нездорово сидеть дома. Вон вы какие нехорошие стали! Прежде вы были
как огурчик, а теперь, как сидите, Бог знает на что похожи. Походили бы по улицам, посмотрели бы на народ или на другое что…
— Ну, ну… Экая ты, бабушка, упрямая! А я еще упрямее тебя… Отчего ты не покажешь нам невесток своих и внучку? Знаю, что красавицы… Вот мы с красавицами и будем обедать. Я толстеньких люблю, бабушка… А Дуня у вас
как огурчик. Я с ней хороводы водил на Святках… И Ариша ничего.
Неточные совпадения
— Вот это я люблю! — поддержал его хозяин. — Я сам, брат, не люблю все эти трень-брень, а все бабы моду придумывают. Нет лучше закуски,
как ржаная корочка с сольцой да еще с
огурчиком.
Закуска и выпивка явились
как по щучьему веленью: и водка, и настойка, и тенериф, и капуста, и грибочки, и
огурчики.
«Кличь его, молодка, раз под ветер, а раз супротив ветра: он затоскует и пойдет тебя искать, — вы и встретитесь». Дал он мне воды испить и медку на
огурчике подкрепиться. Я воды испила и
огурчик съела, и опять пошла, и все тебя звала,
как он велел, то по ветру, то против ветра — вот и встретились. Спасибо! — и обняла меня, и поцеловала, и говорит...
Разносчик, идя по улице с лоханью на голове и поворачиваясь во все стороны, кричал: «Лососина, рыба живая!», а другой, шедший по тротуару, залился,
как бы вперебой ему, звончайшим тенором: «
Огурчики зеленые!» Все это было так знакомо и так противно, что Калинович от досады плюнул и чуть не попал на шляпу проходившему мимо чиновнику.
Аграфена Кондратьевна. Нет, батюшка!
Какие теперь
огурчики! До того ли уж мне?! А вы посолили?
Ксения. Вот
как ты… всё — с треском, с громом! Не подогревай, не хочу я чаю-то. Поела бы я чего-нибудь… необыкновенного. Да погоди, куда ты? Рассольника бы с потрохами, с
огурчиками солёными. А потрохов — нет! И — ничего нет! (Глафира моет чашки.) Денег много, а пищу всю солдатам скормили.
Как будем жить? Умереть бы мне, а умирать не хочется. Ты что молчишь?
— Ну, вот ты уже и сердишься…
Какая ты, право… Дам им по
огурчику, вот и всё… И уйдут… Я сам распоряжусь, а тебя и не побеспокоим… Лежи себе, куколка… Ну,
как твое здоровье? Был Гусин без меня? Даже вот ручку поцелую… И гости все уважают тебя так… Двоеточиев религиозный человек, знаешь… Пружина, казначей тоже. Все относятся к тебе так… «Марья, говорят, Петровна — это, говорят, не женщина, а нечто, говорят, неудобопонятное… Светило нашего уезда».