Неточные совпадения
Константин Левин вздохнул, оглядывая в это время комнату, мрачную и
грязную. Этот вздох,
казалось, еще более раздражил Николая.
Что? Что такое страшное я видел во сне? Да, да. Мужик — обкладчик,
кажется, маленький,
грязный, со взъерошенною бородой, что-то делал нагнувшись и вдруг заговорил по-французски какие-то странные слова. Да, больше ничего не было во сне, ― cказал он себе. ― Но отчего же это было так ужасно?» Он живо вспомнил опять мужика и те непонятные французские слова, которые призносил этот мужик, и ужас пробежал холодом по его спине.
Утром, выпив кофе, он стоял у окна, точно на краю глубокой ямы, созерцая быстрое движение теней облаков и мутных пятен солнца по стенам домов, по мостовой площади. Там, внизу, как бы подчиняясь игре света и тени, суетливо бегали коротенькие люди, сверху они
казались почти кубическими, приплюснутыми к земле, плотно покрытой
грязным камнем.
А город, окутанный знойным туманом и густевшими запахами соленой рыбы, недубленых кож, нефти, стоял на
грязном песке; всюду, по набережной и в пыли на улицах, сверкала, как слюда, рыбья чешуя, всюду медленно шагали распаренные восточные люди, в тюбетейках, чалмах, халатах; их было так много, что город
казался не русским, а церкви — лишними в нем.
Сидел он засунув длинные ноги в
грязных сапогах под стул, и
казалось, что он не сидит, а стоит на коленях.
Он — среднего роста, но так широкоплеч, что
казался низеньким. Под изорванным пиджаком неопределенного цвета на нем —
грязная, холщовая рубаха, на ногах — серые, клетчатые брюки с заплатами и растоптанные резиновые галоши. Широкое, скуластое лицо, маленькие, острые глаза и растрепанная борода придавали ему сходство с портретами Льва Толстого.
— Нет, это нельзя, если такая
грязная рубашка, — проговорил надевавший, — не только не будет эффекта, но
покажется еще
грязней. Ведь я тебе сказал, чтоб ты воротнички надел. Я не умею… вы не сумеете? — обратился он вдруг ко мне.
Я, конечно, испытывал наслаждение чрезвычайное, но наслаждение это проходило чрез мучение; все это, то есть эти люди, игра и, главное, я сам вместе с ними,
казалось мне страшно
грязным.
Митя встал и подошел к окну. Дождь так и сек в маленькие зеленоватые стекла окошек. Виднелась прямо под окном
грязная дорога, а там дальше, в дождливой мгле, черные, бедные, неприглядные ряды изб, еще более,
казалось, почерневших и победневших от дождя. Митя вспомнил про «Феба златокудрого» и как он хотел застрелиться с первым лучом его. «Пожалуй, в такое утро было бы и лучше», — усмехнулся он и вдруг, махнув сверху вниз рукой, повернулся к «истязателям...
Но, во-первых, деток можно любить даже и вблизи, даже и
грязных, даже дурных лицом (мне, однако же,
кажется, что детки никогда не бывают дурны лицом).
В природе чувствовалась какая-то тоска. Неподвижный и отяжелевший от сырости воздух,
казалось, навалился на землю, и от этого все кругом притаилось. Хмурое небо, мокрая растительность,
грязная тропа, лужи стоячей воды и в особенности царившая кругом тишина — все свидетельствовало о ненастье, которое сделало передышку для того, чтобы снова вот-вот разразиться дождем с еще большей силой.
В нижнем течении Билимбе в малую воду имеет ширину 25 м. Желтая,
грязная вода шла сильной струей, и
казалось, будто и в море еще продолжала течь Билимбе.
За всё время, пока я был на Сахалине, только в поселенческом бараке около рудника да здесь, в Дербинском, в это дождливое,
грязное утро, были моменты, когда мне
казалось, что я вижу крайнюю, предельную степень унижения человека, дальше которой нельзя уже идти.
В одной избе уже в сумерках я застал человека лет сорока, одетого в пиджак и в брюки навыпуск; бритый подбородок,
грязная, некрахмаленная сорочка, подобие галстука — по всем видимостям привилегированный. Он сидел на низкой скамеечке и из глиняной чашки ел солонину и картофель. Он назвал свою фамилию с окончанием на кий, и мне почему-то
показалось, что я вижу перед собой одного бывшего офицера, тоже на кий, который за дисциплинарное преступление был прислан на каторгу.
Замужние красят себе губы во что-то синее, и от этого лица их совершенно утрачивают образ и подобие человеческие, и когда мне приходилось видеть их и наблюдать ту серьезность, почти суровость, с какою они мешают ложками в котлах и снимают
грязную пену, то мне
казалось, что я вижу настоящих ведьм.
Он не
показался ей таким страшным, а скорее жалким: лицо худое, загорелое, рубаха
грязная, шинель какая-то рыжая.
— О, если хотите, милая Тамара, я ничего не имею против вашей прихоти. Только для чего? Мертвому человеку это не поможет и не сделает его живым. Выйдет только одна лишь сентиментальность… Но хорошо! Только ведь вы сами знаете, что по вашему закону самоубийц не хоронят или, — я не знаю наверное, —
кажется, бросают в какую-то
грязную яму за кладбищем.
У него болела голова, а руки и ноги
казались какими-то чужими, ненужными, к тому же на улице с утра шел мелкий и точно
грязный дождь.
Шире, длиннее становились
грязные проталины, полнее наливалось озеро в роще, и, проходя сквозь забор, уже
показывалась вода между капустных гряд в нашем огороде.
И что за пьяное лицо и отвратительная фигура у этого Василья в узком сюртуке, надетом сверх
грязной розовой рубашки навыпуск! В каждом его телодвижении, в каждом изгибе его спины, мне
кажется, что я вижу несомненные признаки отвратительного наказания, постигнувшего его…
Станция была тускло освещена. В зале первого класса господствовала еще пустота; за стойкой, при мерцании одинокой свечи, буфетчик дышал в стаканы и перетирал их
грязным полотенцем. Даже мой приход не смутил его в этом наивном занятии.
Казалось, он говорил: вот я в стакан дышу, а коли захочется, так и плюну, а ты будешь чай из него пить… дуррак!
Эти маленькие комнатки с выцветшими обоями и сборной мебелью
показались ей сегодня особенно жалкими и мизерными: на полу оставались следы
грязных ног, окна были покрыты пылью, везде царил страшный беспорядок.
Хотя незнакомец, явившийся на сцену столь неожиданным и странным образом, подходил ко мне с тем беспечно-задорным видом, с каким всегда на нашем базаре подходили друг к другу мальчишки, готовые вступить в драку, но все же, увидев его, я сильно ободрился. Я ободрился еще более, когда из-под того же престола, или, вернее, из люка в полу часовни, который он покрывал, сзади мальчика
показалось еще
грязное личико, обрамленное белокурыми волосами и сверкавшее на меня детски-любопытными голубыми глазами.
В столовой, в бильярдной и на кухне светло горели лампы, и оттого
грязный, загроможденный двор офицерского собрания
казался черным, точно залитым чернилами. Окна были всюду раскрыты настежь. Слышался говор, смех, пение, резкие удары бильярдных шаров.
Все здесь было как-то не по ней: общество
казалось тяжелым и неуклюжим; в домах все смотрело неопрятно;
грязные улицы и деревянные тротуары наводили уныние; танцевальные вечера, которые изредка назначались в «благородном» собрании, отличались безвкусием, доходившим до безобразия…
С какими-то беспорядочными мыслями возвратился он в свой нумер, который
показался ему еще
грязней, еще гаже.
Первое впечатление ваше непременно самое неприятное: странное смешение лагерной и городской жизни, красивого города и
грязного бивуака не только не красиво, но
кажется отвратительным беспорядком; вам даже
покажется, что все перепуганы, суетятся, не знают, что делать.
Несмотря на те слова и выражения, которые я нарочно отметил курсивом, и на весь тон письма, по которым высокомерный читатель верно составил себе истинное и невыгодное понятие, в отношении порядочности, о самом штабс-капитане Михайлове, на стоптанных сапогах, о товарище его, который пишет рисурс и имеет такие странные понятия о географии, о бледном друге на эсе (может быть, даже и не без основания вообразив себе эту Наташу с
грязными ногтями), и вообще о всем этом праздном грязненьком провинциальном презренном для него круге, штабс-капитан Михайлов с невыразимо грустным наслаждением вспомнил о своем губернском бледном друге и как он сиживал, бывало, с ним по вечерам в беседке и говорил о чувстве, вспомнил о добром товарище-улане, как он сердился и ремизился, когда они, бывало, в кабинете составляли пульку по копейке, как жена смеялась над ним, — вспомнил о дружбе к себе этих людей (может быть, ему
казалось, что было что-то больше со стороны бледного друга): все эти лица с своей обстановкой мелькнули в его воображении в удивительно-сладком, отрадно-розовом цвете, и он, улыбаясь своим воспоминаниям, дотронулся рукою до кармана, в котором лежало это милое для него письмо.
Между тем в воротах
показался ямщик с тройкой лошадей. Через шею коренной переброшена была дуга. Колокольчик, привязанный к седелке, глухо и несвободно ворочал языком, как пьяный, связанный и брошенный в караульню. Ямщик привязал лошадей под навесом сарая, снял шапку, достал оттуда
грязное полотенце и отер пот с лица. Анна Павловна, увидев его из окна, побледнела. У ней подкосились ноги и опустились руки, хотя она ожидала этого. Оправившись, она позвала Аграфену.
Александр,
кажется, разделял мнение Евсея, хотя и молчал. Он подошел к окну и увидел одни трубы, да крыши, да черные,
грязные, кирпичные бока домов… и сравнил с тем, что видел, назад тому две недели, из окна своего деревенского дома. Ему стало грустно.
Крик вороны, щебетанье жаворонка, шорох берез, медленное движение облаков, надрывающиеся на пашне лошади, мужики с потными лицами, в
грязных рубахах, земля, чернеющая следом за сохой, беспомощно падающие деревца — все это сливалось для нее в общий фон, все
казалось одинаково на своем месте, навевая только какие-то смутные ощущения, но не мысли…
Поднялся частый дождь, и отовсюду стал надвигаться мрак осенней длинной ночи. Быстро и глухо он заполнил пустую дачу; бесшумно выползал он из кустов и вместе с дождем лился с неприветного неба. На террасе, с которой была снята парусина, отчего она
казалась обширной и странно пустой, свет долго еще боролся с тьмою и печально озарял следы
грязных ног, но скоро уступил и он.
Мой хозяин — маленький, круглый человечек; у него бурое, стертое лицо, зеленые зубы, водянисто-грязные глаза. Он
кажется мне слепым, и, желая убедиться в этом, я делаю гримасы.
На беглый взгляд она не то чтоб
казалась очень
грязною, а производила такое впечатление, словно она никогда не моется, а только выколачивается вместе со своими платьями.
Наконец, недели через полторы, директорша отдала визит Варваре. Приехала с мужем, в будень, в четыре часа, нарядная, любезная, благоухающая сладкою фиалкою, — и совсем неожиданно для Передоновых: те ждали Хрипачей почему-то в праздник, да пораньше. Переполошились. Варвара была в кухне, полуодетая,
грязная. Она метнулась одеваться, а Передонов принимал гостей и
казался только что разбуженным.
Ему
казалось иногда, что нагая женщина брошена среди улицы и по чреву её — чреву матери — тяжко топают
грязными сапогами, растаптывая нерождённые жизни, попирая нерассказанные сказки.
Седые,
грязные волосы всклокоченных бород, опухшие жёлтые и красные лица, ловкие, настороженные руки, на пальцах которых,
казалось, были невидимые глаза, — всё это напоминало странные видения божьего крестника, когда он проезжал по полям мучений человеческих.
Как все солидные люди города, Кожемякин относился к Никону пренебрежительно и опасливо, избегая встреч и бесед с ним, но, присматриваясь к его ломанью, слушая злые, буйные речи, незаметно почувствовал любопытство, и вскоре Никон
показался ему фонарём в темноте:
грязный фонарь, стёкла закоптели, салом залиты, а всё-таки он как будто светит немного и не так густо победна тьма вокруг.
Невыносимо жаркий воздух,
казалось, весь был насыщен отвратительным смешанным запахом перегоревшей водки, лука, овчинных тулупов, крепкой махорки-бакуна и испарений
грязных человеческих тел.
Доктор Сергей Борисыч был дома; полный, красный, в длинном ниже колен сюртуке и, как
казалось, коротконогий, он ходил у себя в кабинете из угла в угол, засунув руки в карманы, и напевал вполголоса: «Ру-ру-ру-ру». Седые бакены у него были растрепаны, голова не причесана, как будто он только что встал с постели. И кабинет его с подушками на диванах, с кипами старых бумаг по углам и с больным
грязным пуделем под столом производил такое же растрепанное, шершавое впечатление, как он сам.
С того дня, как Илья познакомился с Олимпиадой, ему
казалось, что дом Филимонова стал ещё
грязнее и тесней. Эта теснота и грязь вызывали у него чувство физического отвращения, как будто тела его касались холодные, скользкие руки. Сегодня это чувство особенно угнетало его, он не мог найти себе места в доме, пошёл к Матице и увидал бабу сидящей у своей широкой постели на стуле. Она взглянула на него и, грозя пальцем, громко прошептала, точно ветер подул...
Илья слушал и молчал. Он понимал, что Маша пристроилась лучше, чем можно было ожидать. Но всё же ему было жалко девочку. Последнее время он почти не видал её, не думал о ней, а теперь ему вдруг
показалось, что без Маши дом этот стал
грязнее.
Вечера дедушка Еремей по-прежнему проводил в трактире около Терентия, разговаривая с горбуном о боге и делах человеческих. Горбун, живя в городе, стал ещё уродливее. Он как-то отсырел в своей работе; глаза у него стали тусклые, пугливые, тело точно растаяло в трактирной жаре.
Грязная рубашка постоянно всползала на горб, обнажая поясницу. Разговаривая с кем-нибудь, Терентий всё время держал руки за спиной и оправлял рубашку быстрым движением рук, —
казалось, он прячет что-то в свой горб.
Устав смотреть на него, Фома стал медленно водить глазами по комнате. На большие гвозди, вбитые в ее стены, были воткнуты пучки газет, отчего
казалось, что стены покрыты опухолями. Потолок был оклеен когда-то белой бумагой; она вздулась пузырями, полопалась, отстала и висела
грязными клочьями; на полу валялось платье, сапоги, книги, рваная бумага… Вся комната производила такое впечатление, точно ее ошпарили кипятком.
Встречу им подвигались отдельные дома, чумазые, окутанные тяжёлыми запахами, вовлекая лошадь и телегу с седоками всё глубже в свои спутанные сети. На красных и зелёных крышах торчали бородавками трубы, из них подымался голубой и серый дым. Иные трубы высовывались прямо из земли; уродливо высокие,
грязные, они дымили густо и черно. Земля, плотно утоптанная,
казалась пропитанной жирным дымом, отовсюду, тиская воздух, лезли тяжёлые, пугающие звуки, — ухало, гудело, свистело, бранчливо грохало железо…
Шёл дождь и снег, было холодно, Евсею
казалось, что экипаж всё время быстро катится с крутой горы в чёрный,
грязный овраг. Остановились у большого дома в три этажа. Среди трёх рядов слепых и тёмных окон сверкало несколько стёкол, освещённых изнутри жёлтым огнём. С крыши, всхлипывая, лились ручьи воды.
Тяжела была ему первое время солдатская жизнь, невыносимо
казалось это день-деньское ученье,
грязные работы и прислуживанье дядьке.
Тихо было, только внизу журчала вода. Каждая секунда ожидания рабочего с огнем мне
казалась вечностью. Я еще подвинулся вперед и услышал шум, похожий на гул водопада. Действительно, как раз рядом со мной гудел водопад, рассыпавшийся миллионами
грязных брызг, едва освещенных бледно-желтоватым светом из отверстия уличной трубы.
— На комфорт и удобства приходится смотреть как на неизбежную привилегию капитала и образования, — сказал я, — и мне
кажется, что удобства жизни можно сочетать с каким угодно, даже с самым тяжелым и
грязным трудом. Ваш отец богат, однако же, как он говорит, ему пришлось побывать и в машинистах и в простых смазчиках.
Миклаков сам говорил, что всяк, кто у него побывает, не воспылает потом желанием бывать у него часто; но вместе с тем он,
кажется, любил, когда кто заходил к нему, и вряд ли даже помещение свое держал в таком
грязном виде не с умыслом, что вот-де скверно у меня, а все-таки хорошие люди делают мне посещения.