Неточные совпадения
Левин во всё время исполнения
испытывал чувство глухого, смотрящего на танцующих. Он был в совершенном
недоумении, когда кончилась пиеса, и чувствовал большую усталость от напряженного и ничем не вознагражденного внимания. Со всех сторон послышались громкие рукоплескания. Все встали, заходили, заговорили. Желая разъяснить по впечатлению других свое
недоумение, Левин пошел ходить, отыскивая знатоков, и рад был, увидав одного из известных знатоков в разговоре со знакомым ему Песцовым.
Уже не впервые он рассматривал Варвару спящей и всегда
испытывал при этом чувство
недоумения и зависти, особенно острой в те минуты, когда женщина, истомленная его ласками до слез и полуобморока, засыпала, положив голову на плечо его.
А у него на лице повисло облако
недоумения, недоверчивости, какой-то беспричинной и бесцельной грусти. Он разбирал себя и, наконец, разобрал, что он допрашивался у Веры о том, населял ли кто-нибудь для нее этот угол живым присутствием, не из участия, а частию затем, чтоб
испытать ее, частию, чтобы как будто отрекомендоваться ей, заявить свой взгляд, чувства…
Ужасны были, очевидно, невинные страдания Меньшова — и не столько его физические страдания, сколько то
недоумение, то недоверие к добру и к Богу, которые он должен был
испытывать, видя жестокость людей, беспричинно мучающих его; ужасно было опозорение и мучения, наложенные на эти сотни ни в чем неповинных людей только потому, что в бумаге не так написано; ужасны эти одурелые надзиратели, занятые мучительством своих братьев и уверенные, что они делают и хорошее и важное дело.
Проходя назад по широкому коридору (было время обеда, и камеры были отперты) между одетыми в светло-желтые халаты, короткие, широкие штаны и коты людьми, жадно смотревшими на него, Нехлюдов
испытывал странные чувства — и сострадания к тем людям, которые сидели, и ужаса и
недоумения перед теми, кто посадили и держат их тут, и почему-то стыда за себя, за то, что он спокойно рассматривает это.
Привалов в числе другой публики
испытывал общее
недоумение и отыскивал знакомых, чтобы узнать, в чем дело.
Генерал взглянул на Анпетова сначала с
недоумением; но потом, припомнив те тысячи досад, которые он в свое время
испытал от одних известий о новаторской рьяности молодого человека, нашел, что теперь настала настоящая минута отмстить.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое
испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и
недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Евсей с досадой отвернулся. Он нередко слышал речи о богатстве и всегда
испытывал при этом скучное
недоумение, чувствуя в этих речах только зависть и жадность. Он знал, что именно такие речи считаются вредными.
Помню то странное чувство
недоумения, которое я
испытывал, когда этот, впавший в нищенство, брат мой, очень похожий (более всех нас) на отца, просил нас о помощи и был благодарен за 10–15 рублей, которые давали ему».
Сейчас, перед писанием этой статьи, 75-летним стариком, желая еще раз проверить себя, я вновь прочел всего Шекспира от «Лира», «Гамлета», «Отелло» до хроник Генрихов, «Троила и Крессиды», «Бури» и «Цимбелина» и с еще большей силой
испытал то же чувство, но уже не
недоумения, а твердого, несомненного убеждения в том, что та непререкаемая слава великого, гениального писателя, которой пользуется Шекспир и которая заставляет писателей нашего времени подражать ему, а читателей и зрителей, извращая свое эстетическое и этическое понимание, отыскивать в нем несуществующее достоинство, есть великое зло, как и всякая неправда.
Но, прочтя одно за другим считающиеся лучшими его произведения: «Короля Лира», «Ромео и Юлию», «Гамлета», «Макбета», я не только не
испытал наслаждения, но почувствовал неотразимое отвращение, скуку и
недоумение о том, я ли безумен, находя ничтожными и прямо дурными произведения, которые считаются верхом совершенства всем образованным миром, или безумно то значение, которое приписывается этим образованным миром произведениям Шекспира.
Долго я не верил себе и в продолжение пятидесяти лет по нескольку раз принимался, проверяя себя, читать Шекспира во всех возможных видах: и по-русски, и по-английски, и по-немецки в переводе Шлегеля, как мне советовали; читал по нескольку раз и драмы, и комедии, и хроники и безошибочно
испытывал все то же: отвращение, скуку и
недоумение.
Кроме того Пьер
испытал то же, чтò во всех судах
испытывает подсудимый:
недоумение, для чего делали ему все эти вопросы.